Сикарио

Тот тип и в самом деле походил на настоящего зверя. Животное в человеческом обличье, редко я встречал таких в своей жизни, и стоило труда поверить, что такой орангутанг – заика смог добыть себе состояние в пятьсот миллионов долларов. Глядя на него, можно было подумать, что просто сказать кому-нибудь «добрый день» стоило ему невероятных умственных усилий.

Он всё внимательно выслушал, осмотрел своими маленькими, как у моржа, глазками, потом обернулся к своему лейтенанту и прохрипел заикаясь:

– Хочу такой же, в четыре раза больше.

Попрощался и ушёл, а через три минуты вернулся лейтенант с бумажным пакетом, и вручил его Рамиро со словами «а это ребятам на Рождество».

Сто тысяч долларов.

Да, вы все правильно слышали! То животное, тот убийца, на счету которого больше покойников, чем волос на ногах, подарил нам сто тысяч долларов, «ребятишкам на Рождество» и приказал, чтобы в Медельине построили похожий колледж, но больше чем у нас.

К счастью для многих и к несчастью для нескольких, его убили раньше, чем успели завершить строительство.

Такое может произойти только в моей стране, где тысячи людей умирают от голода, а правительство при этом даже не поперхнется, тогда как беспринципный головорез отдает миллионы на благотворительность.

Те деньги пришлись нам очень и очень кстати. Помогли закрыть бюджет в течение нескольких месяцев. Но Абигаил приказал пристроить к зданию новое крыло, чтобы разместить еще ребят, а это, само собой разумеется, привело к новому значительному увеличению расходов.

Куда нас может завести подобная «расточительность»? Рамиро словно черти терзали, он едва не пристрелил повара, когда узнал, что тот воровал продукты с кухни, вышвырнул его пинком под зад, а на его место взял свою «невесту», ту «чолиту», которая постоянно пахла луком и все время молчала, но могла найти применение чему угодно, хоть бы и картофельной кожуре.

Да, та женщина умела экономить каждый песо! Хоть клещами рви её на части, но денег не дождёшься.

Была не толще ящерицы и с крысиной мордочкой, но очень скоро навела в пансионе такой порядок и дисциплину, что и те, кто слыл отъявленными хулиганами, пугались, когда до них доносился луковый дух.

Очень странная парочка! Рамиро день-деньской сидит, уткнувшись в счета и свои книги, все время что-то учит, учит, словно наступит конец света, если он не выучит, а Эрминию волновало лишь, чтобы полы были надраены ярче солнца и чтобы ни одна лепешка не пропала.

А вечерами они молча сидели в углу комнаты перед телевизором и очень часто засыпали там же, не обращая ни малейшего внимания на крики и вопли мальчишек, какой бы скандал те не устроили в комнате.

Мне всегда было трудно понять на чем основывался такой странный союз, но, в конце концов, пришел к выводу, что в этой жизни много вещей, которые я никогда не смогу ни понять, ни узнать. Так что одной тайной больше, одной меньше – значения не имеет. Тем более, присутствие Эрминии ни коим образом не влияло на нашу дружбу с Рамиро. Своим осторожным и молчаливым поведением она более напоминала тень, хотя это и была первая известная мне худющая и плохо пахнущая тень.

Но к тому времени уже начали появляться проблемы посерьёзнее. Первый раз за время нашего знакомства я видел Абигаила озабоченным, и то было не по причине денег.

Где-то в середине весны я сопровождал его в поездке к одному огромному поместью, в сотни километрах от столицы, что должно быть принадлежало какому-то важному политику или наркодилеру из первой десятки, хотя никогда так и не смог узнать кто там был хозяином. На входе дежурило с полдюжины головорезов, которые, не проронив ни слова, весьма красноречиво указали мне остаться снаружи, и больше я ничего выяснить не смог.

Поскольку основную часть жизни я провел с внешней стороны всяких ворот и дверей, то подобное отсутствие гостеприимства и враждебное отношение по отношению к таким типам как я, кто с первого взгляда не внушает доверия, воспринял достаточно спокойно.

Беспокоило только одно, очень это напоминало произошедшее с Линдо Галиндо, когда мне также приказали вернуться домой, но в этот раз все обошлось, спустя часа три вышел Абигаил очень бледный и очень задумчивый.

Позволил мне сесть за руль, что было необыкновенным проявлением доверия, почти чудом, и это простое, совершенно ординарное событие, показало насколько он был расстроен после той встречи.

Километров двадцать мы ехали молча, он не проронил ни слова, но под конец сказал, что наступают времена очень и очень не хорошие, даже страшные.

– С каждым разом мир становится все более и более чокнутым – сказал он. – И против этой болезни нет лекарства… – помолчал немного, и добавил – и я не хочу заразиться.

Когда я ему указал, что наилучший способ не подхватить заразу – это держаться подальше от больных, он согласился, но затем добавил, что существует определенная группа индивидуумов, от которых не получится держаться далеко, как бы ты этого не хотелось.