Сила двух начал (СИ)

Медленно, но верно, наступил июль, неся с собой невыносимую жару и духоту, что преследовала Мэри день за днем, сдавливая горло железными тисками. К тому времени волшебница уже приступила к наведению порядка в комнатах, расположенных на третьем этаже особняка. Одной из них была та, что напомнила собой кабинет зельевара – многочисленные колбы и реторты, различной формы и состава котлы, и шкафчики для ингредиентов. В них были лишь одинокие и тощие связки волос единорогов – все остальное, видимо, было перемещено в другую комнату зельеварения, что была расположена на первом этаже. Мэри тогда долго вымывала из колбочек остатки зелий, некоторые застыли на дне колб наподобие цемента – волшебница их, разумеется, вымывать не стала, просто превратив в пыль.

Несколько дней спустя Мэри прибиралась в комнате, что была расположена почти в самом конце коридора третьего этажа и напоминала склад ненужных вещей, нагроможденных друг на друга и, скорее всего, принесенных из остальных комнат. Большей их частью была обычная рухлядь, что вышла из обихода – старые предметы мебели, годящиеся разве что, на растопку каминов, но попадались и довольно необычные вещи. На третий день уборки в этой комнате Мэри обнаружила зеркало, что стояло в самом углу комнаты, и было накрыто тканью. Оно почти доставало своей верхушкой до потолка, а его рама изображала ощеренную зубами пасть неведомого чудища, и была сделана из чего-то, что напоминало кость. Почему-то это зеркало необычайно заворожило Мэри – волшебница, оглядев его раму, попыталась заглянуть в его глубины, но эта попытка не принесла ничего хорошего – внезапно ей показалось, что неведомая холодная рука коснулась ее сердца, стремясь то ли заморозить его, то ли вырвать из груди. Задыхаясь от волны ужаса, что завладела ее душой, Мэри отчаянно взмахнула палочкой, произнося внезапно всплывшие перед ее взглядом слова со старого пергамента, содержавшегося в медальоне. Медальон как будто помогал волшебнице, подсказывая правильное произношение. В одно мгновение ослепительно полыхнуло, заставив Мэри зажмуриться, одновременно с этим неведомая тварь отступила, словно поняв, что волшебница имеет власть над ней. Ошеломленным взглядом Мэри уставилась в глубину чертового зеркала, пытаясь осмыслить, что именно ей угрожало и благодаря чему ей удалось избежать, казалось бы, неизбежного, но ничего необычного не увидела – только свое испуганное отражение. Что же это за слова были, те, которые помогли ей? Нужно будет всерьез заняться написанным на старом пергаменте, вот только где взять необходимую литературу?

Так думала Мэри, уже заканчивая прибираться в этой комнате. Перед тем, как уйти, она еще раз оглядела плоды своих стараний, и ее взгляд, разумеется, наткнулся на зеркало. Оно так и стояло – непокрытое, и вновь заворожило Мэри. Волшебница, словно повинуясь внезапному порыву, решила перенести зеркало к себе – она все время надеялась на то, что в какой-нибудь комнате окажется зеркало, так что теперь ее надежды оправдались. Уже через пятнадцать минут загадочное зеркало стояло рядом с кроватью Мэри. Волшебница отметила, что оно необычайно хорошо вписалось в интерьер комнаты, но смотреть в его глубины вновь не стала, памятуя про прошлый раз. Она еще раз внимательно всмотрелась в текст, списанный с древнего пергамента, и ей даже удалось найти те самые слова, что оградили ее от неизвестной твари глубин зеркала. Все три слова шли друг за другом в самом конце текста и начинались с заглавной буквы. Чего-то большего Мэри понять не смогла, сколько ни старалась, но мысленно поблагодарила медальон за поддержку. Спасшие ее слова она выучила наизусть, и один раз опробовала в действии, подойдя к зеркалу в конце этого дня – и вновь тварь зеркала подчинилась Мэри, едва протянув руки к сердцу волшебницы.

Через неделю после этого – 12 июля – Мэри наконец-то завершила очистку комнат особняка – на два дня раньше положенного – и впервые сидела, как обычно, в одиночестве, на кухне, поглощая ужин, думая не о том, что завтра ее ждет очередная неприбранная комната, а о долгожданном, вполне заслуженном, отдыхе. Впрочем, именно сегодня ее одиночество было нарушено – едва она приступила к еде, как в комнату завалились четверо Пожирателей смерти – Рудольфус, Яксли, Долохов и Нотт, оживленно что-то обсуждая. При виде Мэри они немедленно замолчали и занялись приготовлением ужина.

— Ну что, сколько еще ты будешь в особняке на правах уборщицы?— поинтересовался Долохов у Мэри с нотками презрения в голосе,— сколько комнат тебе осталось очистить?

— Ни одной,— ответила Мэри,— как раз сегодня я очистила последнюю комнату и теперь…

— Последнюю?— повторил Рудольфус, присвистнув. Его соратники воззрились на Мэри с изрядной долей уважения и удивления во взглядах.

— Быстро же ты,— заметил Яксли, возвращаясь к приготовлению ужина,— но качественно ли?

Мэри фыркнула.

— Хочешь – проверь, если не веришь моим словам. Но, вообще-то, в таких делах я всегда добросовестна.