Сила и ярость Юга

Рядом оставалось всё меньше верных и преданных людей – или создавалось такое впечатление. Словно Вальдер своим присутствием разогнал их, как колдовской ветер. Душу крутила тоска, и Ясмин, улучив момент, дошла до комнаты Эсвель и постучала.

– Как… как вы? – спросила она у женщины, повернувшейся на стук.

Солнце по-прежнему заливало лучами крохотную комнату, делая её светлой и очень уютной. Пожалуй, сейчас здесь куда уютнее, чем в её собственной огромной и просторной спальне.

– Обо мне-то не беспокойся, – подняла голову Эсвель с улыбкой.

– Завтра проведаю Риана и остальных… – пообещала Ясмин, усаживаясь на край небольшой койки, где спала портниха. – Мне очень жаль, что так вышло.

– Ох, госпожа, – покачала она головой, – диву даюсь, что в вашей ситуации вы беспокоитесь о ком-то, кроме себя.

– Но, – недоумённо нахмурилась Ясмин, – как я могу не беспокоиться? Там ваш сын, который пришёл спасать меня. Я чувствую свою вину… И не могу придумать, как им помочь.

Эсвель прикусила губы, будто не хотела говорить, но всё-таки сказала:

– А тебе, ты считаешь, помощь не нужна?

Ясмин повела плечом, ёжась от острого и откровенного вопроса.

– Я справлюсь.

– Он потребовал с вас… исполнить супружеский долг, верно? Простите, если это слишком откровенный вопрос! Простите меня за это, госпожа. Я просто знаю, что чувствуешь в такие моменты. Как выворачивает наизнанку. Когда тот, кто противен, прикасается, словно имеет на это полное право…

Ясмин отвела взгляд и уставилась на лучи солнца за окном. Этот разговор не мог бы случиться раньше, они никогда не были близки, но теперь, после всего, что случилось, что-то привело её сюда. Какая теперь разница, насколько откровенно говорить, если всё самое ужасное уже произошло?

– Ваш муж был жесток? – с сочувствием проговорила Ясмин, покосившись на седовласую, ухоженную и такую сильную на вид женщину.

– Нет, что вы. Я любила его больше жизни.

– Тогда кто?

Эсвель глубоко вздохнула и посмотрела на Ясмин непроницаемыми глазами.

– Ваш отец, госпожа.

Что было в её глазах? Обида? Застарелая ненависть? Злость и на саму Ясмин?

– Простите. Я не знала…

Знала, что он может распускать руки, но именно про Эсвель – ничего. Не знала. Или не хотела знать и брать на душу грехи собственного родителя. Дикая злость снова пробудилась внутри… от того, что именно он – её отец! От того, что он отдал её Вальдеру. От того, что она сама теперь так бессильна!

– Не переживайте, – криво усмехнулась Эсвель, – он не зашёл слишком далеко, не смог. Думаю, тот отпор, который он от меня получил, научил кое-чему. А может, и нет, мне то неведомо, однако с некоторых пор кириос ди Корса обходил меня стороной.

– Это поэтому Риан тогда готов был его убить?

– Я ничего не говорила сыну, – кивнула Эсвель, – но он догадался по моему лицу. Он всегда умел читать мои мысли, ничего не скрыть. Не переживайте за него, госпожа. Мой сын достаточно силён, чтобы постоять за себя. Он не погибнет напрасно.

Ясмин, откинув с плеча жаркие волосы, снова вспомнила его – замученного на солнце, с пересохшими губами, лишённого сил и свободы, но с такими горящими и полными ярости глазами, что не приходилось сомневаться – Риан не из тех, кто сдаётся.

А она? Прогибается под чужака, делает то, что он хочет. И не может найти выход.

Ведунья сказала, что все должны соединиться в ритуале, чтобы лишить его сил, но между тем кто-то уже устраивает себе новую жизнь – с новыми порядками. А сама Ясмин даже не знает, чем таким дорогим для неё может пожертвовать. Казалось, что больше ничего нет. Кроме, пожалуй, её собственной жизни.

К очередному душному вечеру Ясмин почувствовала сильную усталость. Прежде обычного она отправилась из гостиной наверх, как вдруг услышала чьи-то голоса в комнате для гостей первого этажа. И, как бы ни хотела пройти мимо, не смогла не заметить знакомый силуэт Вальдера, стоящего спиной к двери.

Гардины в комнате были задёрнуты, и только узкая полоса света пробивалась из окна и освещала двоих. За Вальдером показалась пышногрудая Ирта, явно льнущая к мужчине. До Ясмин донёсся её тихий смех, а потом она увидела, как Вальдер огладил по-хозяйски служанку по бедру и запустил руку ей в волосы.

Ясмин даже не смогла сразу скрыться: застыла, как окаменевшая, глядя, как служанка беззастенчиво скользит руками по груди хозяина. Попытавшись быстро скрыться, Ясмин споткнулась и тут же быстро пошла прочь, не оглядываясь, заметили её или нет. Какой-то дурацкий стыд залил щёки, будто она подглядела нечто совсем непристойное.

Какое ей может быть дело? Он гадкий чужак и взял её силой, ей, наоборот, стоит молить богинь, чтобы он обратил внимание на другую, которая, тем более, так жаждет его ласк.

Но на их землях женщин защищала богиня Теа: муж, который открыто изменяет своей жене, порицается всеми. И видеть, как чужак бесцеремонно гладит другую, было тошно, словно он назло насмехается над древним законом и… над ней самой.