Сила и ярость Юга

Но пальцы ещё хранили его заботливые касания, а перед глазами так и остался тот первый взгляд, когда он увидел её в зарослях, от которого пробрало до глубины души. И стало ужасно больно, что он так разозлился её упрямству.

Ладно. Пусть пока у Вальдера не будет никаких подозрений. Лучше ей обдумать всё во время этой изматывающей монотонной работы, чем снова сорваться и рвануть сгоряча, а потом попасться Вальдеру и… от мысли, какое ещё наказание он сможет выдумать, сердце громко забилось в груди.

Ясмин облизнула пересохшие губы и снова взялась за рубку.

19. Пустота

К концу дня, проведя два самых жарких часа в забытьи в тени, она едва могла пошевелиться. Движения стали механическими, мыслей не осталось. Жгла в руках рукоять мачете из ненавистной слоновой кости – это не украшение, а пыточное средство.

И хотя никто не требовал от Ясмин определённого результата, она взялась за работу так, словно от этого зависела её судьба. Словно за то, насколько хорошо она выполнит указание, она получит освобождение и похвалу.

Чью, Вальдера? Или отца, который, как призрак, по-прежнему присутствовал в её жизни, перед которым она продолжала по привычке мысленно отчитываться за всё сделанное и несделанное.

В конце дня, когда раскалённое солнце наконец скрылось за кромкой густого леса, а вдалеке, под склоном, на котором она трудилась, показались нагруженные тяжёлыми копнами урожая женщины – рубщики заканчивали работу, – Ясмин вдруг резко позвали.

– Госпожа, – с толикой издёвки произнёс Гаррет.

– Что? – Она с трудом выпрямилась, только сейчас ощутив, как сильно усталость сковала все мышцы, точно кандалы, как у Риана, мешали двигаться.

– Рабочий день окончен, – широко улыбнулся страж и потрепал своего лохматого пса по загривку. – Пойдёмте, провожу вас в ваши покои.

Ясмин нахмурилась. Он явно говорил не про дом, а значит, стоило ждать очередного издевательства от «любимого» супруга.

Гаррет повёл её в сторону хижин – наскоро сколоченных несколько лет назад домиков для наёмных рабочих из окрестных деревень. В сезоны сбора урожая там ночевали рубщики, укрываясь от змей и прочих гадов, а в остальное время хранили всякий инвентарь.

Ясмин медленно шла за широкой спиной стража и гадала, отправит ли её Вальдер ночевать вместе с десятком пропахших потом мужиков или всё-таки не настолько жесток? Может, даже благороден, каким считает его Гаррет? Ведь и правда держал своё слово…

Но проклятье, благородные мужчины не принуждают женщин силой и шантажом! Не издеваются над ними и не заставляют испытывать то стыд, то унижение, то ярость. Ясмин сжала задрожавшие губы и мотнула головой. Ещё немного, и она совсем запутается в собственных чувствах!

Гаррет отвёл её в самую старую и дальнюю хижину, скрытую парой густых эвкалиптов. Распахнул рассохшуюся дверь и пригласил Ясмин внутрь. Едва поднимая гудящие ноги от усталости, она переступила порог и огляделась. Прекрасно. На полу перекатывался свалявшийся птичий пух, комья пыли лежали по углам, и больше на дощатом со щелями полу не было ничего.

И пахло внутри соответствующе. Ясмин уткнулась носом в собственное запястье. Да уж. Вот в таких местах ей точно не приходилось прежде ночевать. Что ж, Вальдер вволю издевается над ней, вынуждая признать вину и вернуться, покаявшись, в прохладный и уютный дом. Пусть идёт ко всем демонам!

По ступеньке поднялся Гаррет, вручил Ясмин сверток, пахнущий чем-то вкусным, скомканный старый плед и немного воды для умывания. И, не став ждать её возражений или отказа взять подачки, попросту захлопнул дверь. Со скрежетом повернулся в старом замке ключ, и наступила тишина.

За весь день во рту не было ни крошки, только спасительная вода в маленькой фляге и пару раз – очищенный от коры тростник, сладкий, истекающий соком, который оставлял только невыносимое сладкое, приторное послевкусие. Ясмин почувствовала, как живот прилип к ребрам. Она раскрыла сверток и, не глядя, в полумраке, съела ещё тёплый пирог с куропаткой.

Такой хорошо знакомый с детства вкус – и впервые она ест вот так, впотьмах, сидя на пледе на грязном полу. И ещё никогда он не был такой вкусный! Главное, набраться сил, чтобы не броситься Вальдеру в ноги, потеряв разум от голода и изнеможения.

Кое-как устроившись на жёстком полу, Ясмин укрылась вторым концом пледа и провалилась в сон.

– Подъём, – гаркнул кто-то за дверью, и Ясмин резко поднялась. А потом тут же рухнула обратно: от сна на жёстком полу затекло всё так, будто её целую ночь били и наставили тысячу синяков.

Ясмин мучительно промычала, пытаясь подняться снова. Болела каждая мышца, каждая клеточка тела, даже жгло огнём суставы на пальцах.

Дверь распахнулась, и предрассветный туман заклубился в полумраке.

– Пора на работу, – довольно потянувшись, доложил Гаррет. – Надеюсь, вы спали спокойно, госпожа.

Ясмин поднялась и, пошатываясь, подошла к двери.

– Дайте мне руку, – чуть хрипло попросила она, кашлянула и повторила гораздо мелодичней: – Пожалуйста. Я же знаю, вы настоящий мужчина.