Сила и слава

Большой глиняный кувшин стоял в прохладном углу, рядом с ковшом и кружкой.

— Вы не кипятите воду? — спросил священник.

— Нет, наша вода свежая и чистая, — ответила мисс Лер с важностью, словно за другую воду ответственности она не несла.

— Лучшая вода в штате, — сказал ее брат.

Глянцевые страницы журнала шуршали, когда он их листал. На них мелькали фотографии больших, чисто выбритых бульдожьих челюстей — сенаторов и конгрессменов. За оградой сада к ближайшей гряде гор тянулись холмистые пастбища, а у ворот цвело и роняло увядшие лепестки тюльпанное дерево.

— Вы стали лучше выглядеть, отец, — сказала мисс Лер.

Они с братом говорили по-английски гортанно, с легким американским акцентом. Мистер Лер покинул Германию в юности, желая избежать службы в армии: у него было твердо очерченное лицо идеалиста. В этой стране приходилось быть очень твердым, чтобы сохранить хоть какие-то идеалы, и он изрядно поднаторел в защите правильного образа жизни.

— О, ему достаточно было отдохнуть всего несколько дней, — сказал мистер Лер. Он ни о чем не расспрашивал этого человека, которого старший рабочий привез в бессознательном состоянии на муле три дня назад. Он знал лишь то, что рассказал ему сам священник; в здешних краях он научился не задавать вопросов и не заглядывать в будущее.

— Итак, я могу двигаться дальше? — сказал священник.

— Вам нет необходимости спешить, — заметила мисс Лер, выворачивая носок, чтобы отыскать дырку.

— Здесь так спокойно.

— Ну, положим, — сказал мистер Лер, — и у нас бывают свои неприятности. — Он перевернул страницу и добавил: — Этот сенатор, Хайрэм Лонг, за ним нужен глаз да глаз. Когда оскорбляют другие страны, это к добру не приводит.

— А у вас не пытались отобрать землю?

Лицо идеалиста повернулось к нему; оно несло печать невинного лукавства.

— О! Я дал столько, сколько они потребовали — пятьсот акров бесплодной земли. Сэкономил на налогах. Мне там никогда не удавалось ничего вырастить. — Он кивнул в сторону столбов веранды. — Вот когда были последние настоящие неприятности! Видите следы пуль? Это были люди Панча Вильи.

Священник снова встал и выпил еще воды. Жажды у него не было, просто он наслаждался этой роскошью.

— За какое время я доберусь до Лас-Касаса? — спросил он.

— Дня за четыре, — ответил мистер Лер.

— Нет, в таком состоянии, — добавила мисс Лер, — дней за шесть.

— Это будет так странно! — сказал священник. — Город с церквами, университетом…

— Разумеется, — сказал мистер Лер. — Но мы с сестрой лютеране. Мы не придерживаемся взглядов вашей Церкви, отец. По-моему, в ней много роскоши, а между тем народ голодает.

— Но, дорогой, уж отец-то в этом не виновен, — сказала мисс Лер.

— Роскоши? — спросил священник. Он стоял у глиняного кувшина, держа в руках кружку, и пытался собраться с мыслями, глядя на мирные, поросшие травой склоны. — Вы имеете в виду… — Быть может, мистер Лер был прав: прежде он жил слишком легко, вот и здесь уже снова привыкает к праздности.

— Я имею в виду всю эту позолоту в храмах, — сказал мистер Лер.

— Чаще всего это просто краска, — примирительно пробормотал священник. Он думал: да, вот уже три дня я ничего не делаю, ничего.

Он взглянул на свои ноги, обутые в изящные туфли мистера Лера, и на просторные брюки, взятые у него.

— Он не обидится, если я говорю то, что думаю, ведь мы здесь все христиане, — говорил мистер Лер.

— Разумеется, я рад слышать.

— Мне кажется, вы придаете излишнее значение второстепенному.

— Да? Что вы имеете в виду?

— Посты… рыба в пятницу…

Он вспомнил нечто подобное из времен своего детства, вспомнил, что было время, когда он придерживался этих правил…

— Мистер Лер, в конце концов, вы — немец, принадлежите к великой военной нации…

— Я никогда не был солдатом. Я не одобряю…

— Да, понятно, но все же вы понимаете: дисциплина необходима. На фронте учения уже не нужны, но они формируют характер. Без них получаются люди… вроде меня.

Он с внезапной ненавистью взглянул на свои туфли: они были точно клеймо дезертирства.

— Люди вроде меня! — повторил он гневно.

Наступило некоторое замешательство. Мисс Лер начала было:

— Почему, отец?.. — но мистер Лер прервал ее, отложил журнал, наполненный гладко выбритыми политиканами, и сказал своим гортанным немецко-американским говорком:

— Я полагаю, что сейчас самое время искупаться. Пойдемте, отец?

Священник покорно последовал за ним в их общую спальню. Он снял костюм мистера Лера, надел его плащ и босиком пошел за ним через веранду в поле. Накануне он опасливо спросил «Нет ли тут змей?», а мистер Лер презрительно проворчал, что если бы они тут и были, то очень скоро отсюда убрались бы. Он и его сестра дружно вытесняли всякую дикость тем, что просто-напросто игнорировали все, противоречащее их традиционному немецко-американскому образу жизни. В своем роде это был превосходный способ существования.