Сила искусства

Однако первыми вариантами, написанными летом 1958 года, художник остался недоволен. В них слишком чувствовался прежний Ротко, а вертикальный формат не отвечал идее зала, если предполагалось действительно заменить стены на фрески. Тогда, подчиняясь логике пространства и какой-то внутренней смене настроения и тональности, он сделал очень простую вещь: повернул свой традиционный формат на девяносто градусов, так что из вертикалей отдельные полотна превратились в широкие горизонтали. Архитектура в этом случае не просто стала поводом для изменения, но отразилась в нем. Похожие на жалюзи световые полосы превратились в несущие колонны. И несли они на себе трагический груз всей истории человечества. Во время той самой поездки во Флоренцию в 1950 году Ротко посетил библиотеку Лауренциана, построенную по проекту Микеланджело, и увидел там глухие каменные окна. Теперь же ему казалось, что его собственные темные прямоугольники, которые вбирали, а не проводили свет, отрезвят одурманенных роскошью модников, живущих ради ускользающего момента, ради изысканно дорогого ужина. После оплаты счета у них бы уже не возникла мысль вызвать лимузин или побродить по Парк-авеню.

Черное на темно-красном (эскиз росписи для Сигрэм-билдинг). 1958. Холст, масло.

Галерея Тейт, Лондон

Следующая серия полноразмерных эскизов, выполненная в пережженных тонах оранжевого, излучала сияние умирающего солнца, притягивала и отталкивала, манила и ошеломляла – то были зловещие жесты древнего мага, который играет с нашим желанием совершить «путешествие в неведомое», предназначенное, как он и предупреждал, лишь для храбрых.

В июне 1959 года, когда работа над «росписями» была почти закончена, уставший Ротко повез Мелл в Италию, где на вилле Мистерий в Помпеях был совершенно потрясен, обнаружив в римских фресках «глубокое родство» со своей серией картин для ресторана – попытку связать гедонизм и стремление к возвышенному. Затем художник вернулся во Флоренцию, в библиотеку Лауренциана, где с удовлетворением погрузился в созерцание того, что считал гениальным умением Микеланджело увлекать зрителя в ловушку.

Однако на этот раз Ротко сам ощутил себя в западне. По возвращении в Нью-Йорк Марк с Мелл отправились на ужин в шикарный, недавно открытый ресторан «Времена года». Ротко любил повторять, что тратить на еду больше пяти долларов аморально, и часто довольствовался китайской едой навынос. Во время ужина с Мелл художник почувствовал, как уверенность в том, что он действительно в состоянии «создать место», способное заставить посетителей застыть над своими суфле, постепенно улетучивается. Уже дома, из своих апартаментов на вершине высокой башни, Ротко позвонил другу и выпалил: «Любой, кто готов есть такую еду за такие деньги, никогда не посмотрит на мою картину». Что это было: констатация факта или указание, печальное признание или угроза?

Когда следующим утром Ротко отправился в дом 222 по Бауэри-стрит, все в нем бурлило от негодования. Он смотрел на написанные картины – оттенки темно-бордового, багряного и черного, огненные тона оранжевого и выведенные в тень переливы коричневого – еще никому из современных художников не удавалось создать столь волнующие произведения. Но Ротко видел лишь гибель и крах.

Черное на темно-красном (эскиз росписи для Сигрэм-билдинг). 1959. Холст, масло.

Галерея Тейт, Лондон

Аванс в размере семи тысяч долларов был возвращен. Манхэттен победил Марка Ротко. Или все-таки не победил? Что, если своим отказом он защищал цельность своего творчества, сопротивлялся необходимости подстраиваться под желания заказчика? К этому моменту Ротко уже зарабатывал куда больше, чем нужно было для простого выживания, и, решив оставить у себя уже законченные картины, он мог говорить себе, что вряд ли останется без средств. Как бы то ни было, он явно не собирался распродавать их по одной и ждал, когда для них появится новая обитель. И потом, много вы знаете современных художников, способных отказаться от кругленькой суммы в два миллиона долларов?

VIII

История с Сигрэм-билдинг завершилась, но борьбу за возможность «создать место» для размышлений Ротко отнюдь не прекратил. После продажи первой партии картин он опасался выставлять на рынок остальные – те, которые считал важными. Художника поддерживала вера в возможность в будущем возродить свою идею модернистской часовни. Не в музее – их он называл «мавзолеями», но в специально спроектированном пространстве, где можно было бы исключить бессмысленный белый шум жизни.

Часовня Ротко. Освящена в 1971.

Хьюстон, штат Техас