Сила Мира

— Помолчи, — не повышая тона, но так, что Сати прикусила язык, приказывает Неккара. — Хоть мы и обязаны это сделать, не думаю, что нужно немедленно приводить приговор в исполнение. Поэтому уходи. В Храме теперь тебе не место, но в остальном ты свободен. Уходи и делай, что хочешь, но предупреждаю: не пытайся нам мешать. Если мы еще раз встретимся, то встретимся, как враги. Понял? И не пытайся заговаривать нам зубы. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Последние слова она произносит точь-в-точь как Верховный жрец Аргишти, он же верховный судья Империи, когда оглашает приговор.

Теперь Тетрик понимает: разговор лишен смысла. Он выходит, закрыв за собой потрескавшуюся дверь, и, вновь окунувшись в стылую мглу осенней ночи, идет прочь из города. Если не считать поворотов, Марддарский тракт вначале ведет строго на север. Искать Левдаста и Жаклин в огромном городе нет смысла — он ни о чем не договорился с ними прежде, чем бросился спасать бывших друзей. Дело не терпит отлагательств: если Аэлла отказалась исполнять долг, надо действовать самому — теми силами, которые доступны. Потому, выйдя из домика Неккары, он двинулся прочь из охваченного безумием города.

Час спустя последние предместья остаются позади. По обочинам широкого, но безлюдного Марддарского тракта высятся хмурые ельники, порой белеют прозрачные, давно облетевшие березовые рощи. Шуршит под ногами опавшая листва, хрустит пока еще непрочный и прозрачный, будто сахарный, ледок на лужах. Пройдет еще два-три дня, и они замерзнут до весны.

Ощутимо холодает. Сырой и относительно теплый юго-западный ветер наконец сменяет северный, который разогнал тяжелые тучи, лицо щиплет нешуточный мороз, а ветер свистит в заиндевевшей траве и ветвях деревьев. Слитком серебра сверкает в черном небе полная луна, ее мертвенный свет причудливо преломляется в крупинках инея, кажется, все вокруг осыпано серебряной пылью. Огромный, холодный диск луны окружает перламутровый ореол. В ночном лесу, застывшем в ожидании снега, тихо, красиво и жутко.

Когда остаются позади первые мили, Тетрик останавливается. Хотя в лунном свете можно разглядеть каждую травинку, рисковать, двигаясь ночью по незнакомой стране, не стоит. Неподалеку от тракта нашлась подходящая для ночевки полянка. От нее рукой подать до игриво звенящей, кристально-чистой речки, а кострище посреди поляны свидетельствует, что здесь останавливались путешественники в более благополучные времена. Значит, можно и ему.

Хворост, наспех собранный в лесу, не хочет заниматься. Уж очень долго шли осенние дожди, ветки отсырели, неимоверных усилий стоит поддержать огонь, пока не образуются угли. Да и потом пламя не столько греет, сколько чадит. Летом Тетрик был бы рад и этому, но в Васте в Десятом месяце комаров не бывает, а тепло очень нужно.

Наконец, огонь разгорается, шипит и свистит, пляшет на валежнике. Тетрик достает из вещмешка котелок, отправляется к речке. Вода нестерпимо-ледяная. Зачерпнув полный котелок, повесив его над огнем, Тетрик подкладывает дров и задумчиво смотрит на рдеющие угли — островок тепла в заиндевелом мире. Когда вода закипает, Тетрик бросает в нее сорванные по дороге ягоды, и от котелка идет пряный аромат. Тепло огня, а потом горячего отвара прогоняет лютый, какого в Эрхавене не бывает и в Первом месяце, холод. Юноша не сомневается — теперь снег ляжет, как только появятся тучи, и уже не растает до Пятого месяца. Но это будет потом — завтра, послезавтра, а сейчас на лесной полянке почти уютно — другого дома, если не считать навеки потерянный Храм, у него нет. Так что… пусть будет хотя бы полянка. По крайней мере, спать не холодно…

Но прежде, чем заснуть, нужно сделать еще одно дело. Тетрик достает небольшую, но подробную карту Ствангара, подаренную на прощание Нейрилом. На ней отмечены крупные города, а в малонаселенных местах — и села, важнейшие дороги и реки с указанием расстояний. Луна и костер дают достаточно света, и юноша углубляется в изучение катры.

К северу от нехавендских предместий тянется огромный лес, разрезанный надвое Марддарским трактом. На нем несколько мелких деревень, но ближайшая отмеченная на карте деревня Криворучье будет в сорока милях севернее, а дальше безлюдье до самого Ритхэаса. Ритхэас? Да это же родное село Аэллы, вдруг вспоминает Тетрик. Перед мысленным взором встает звездная, теплая весенняя ночь на борту «Неистового» в открытом море, рассказ и песня Аэллы…

Воспоминания приносят боль утраты. Неужели все потеряно, и потеряно навсегда? Но если ту ночь не воротишь — незачем и вспоминать. У него есть долг, не перед Аэллой или даже Храмом Исмины, перед всем Миром — и его надо выполнить во что бы то ни стало. Так, что у нас дальше?