Сила Мира

— Защитный кожух видите? Он защищает накопитель не только и не столько от ударов. Пришлось подумать, как сделать материал, задерживающий магию и полностью отсекающий накопитель от внешнего мира. Принципы работы вам знать не обязательно. Важно, что это работает. Мы проверили, когда аппарат совершал опытный полет над Стылыми Холмами. Повелитель Подземного пламени любит, когда все делается аккуратно и старательно, а не полагаясь на авось. Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?

— Как это на все? — багровеет от возмущения Миллимет. — Получается, вы вторглись в Империю без санкции Императора и Храма? Знаете, как это называется, Кузнец Кириннотара? Вооруженное вторжение.

— Закройте на это глаза, — не моргнув глазом, отвечает Экерхард. — Это и в ваших интересах. А будете возмущаться, Храм поставит вопрос о выплате компенсаций за воровство.

— Какое воровство?! Империя не крадет золото!

— Я не о золоте, а о вещах более важных, — отвечает Эккерхард. — Но и ваш Храм, и правительство Ствангара всеми правдами и неправдами пытаетесь вызнать некоторые технологии. Это ко всем относится, даже к Эрхавену, — поворачивается Кузнец к Амелии. — Раз мы теперь союзники, давайте вести себя соответственно. Не воровать все, что плохо лежит, не шпионить, не сманивать падких на золото жрецов. Мы отвлеклись. Вопросы по делу есть?

— Нет, — завороженная чудом, хрипло шепчет Лалика. — Когда сможем лететь?

— Ночью. Ночь, день и часть следующей ночи проведем в пути, где-нибудь на севере Поля сядем, чтобы выяснить подробнее, что происходит, уточнить, где находятся наши друзья из иных миров. Потом снова взлет — и махнем на Землю Ночи. К вечеру всем собраться здесь. Если у этих и есть тут уши, они не успеют передать сведения.

… Ночь выдается необычно холодной, даже для зимы. Дувший весь день ледяной ветер с гор в конце концов разгоняет тучи, в их разрывах сверкает, изливая на землю холодное призрачное сияние, полная луна. Она такая яркая, что серебристо-зеленый оттенок приобрело небо вокруг нее, а облака засветились перламутром. Лунный свет столь густой и яркий, что, кажется, его можно потрогать. Плиты храмового двора, стволы деревьев и кустов, стены — все, еще днем сырое и неприглядное, таинственно сверкает, будто осыпанное алмазной пылью. Мороз бодрит, прогоняет сон, заставляет забыть о накопившейся за день усталости.

Мешки с припасами, лечебными снадобьями, бинтами идут по рукам, исчезая в объемистом грузовом отсеке. Их немного: если повезет, они прилетят обратно через несколько дней. Если же не повезет… Но об этом стараются не думать, как не станет думать о смерти боец, идущий в атаку под ливнем стрел и картечи. В том, что предстоит сражение с могущественной и непонятной Силой, никто не сомневается.

— Все здесь? — произносит Эккерхард, поименно перечисляя будущих соратников. — Амелия, Джованни, Лалика, Леонтино, Мелхиседек Атарг, Зосима Атарг, Вальтер Миллимет, Ками. Все тут?

— Да, — откликается каждый названный Эккерхардом. — Кто полетит от Храма Кириннотара?

— Я и Высший Мастер Валленберг. Он поведет «летающую колесницу», а я буду смотреть, чтобы все механизмы исправно работали, применять вооружение, помогу вам магией — хороши бы мы были, если бы, располагая магией, полагались лишь на технику… Речей произносить не буду. Вы не новобранцы, сами понимаете, что от нас зависит, и что нам грозит, кроме того, важнее речей дела. Садимся и полетели. Кстати, мой вам совет — до первой посадки спите, копите силы — потом они понадобятся все, без остатка, отдохнуть сможете лишь после победы.

— Все, пошли, — произносит Мелхиседек. Хоть он всего лишь один из глав Храмов, но со дня битвы в подземном саду все видят в нем предводителя. Слова звучат, как команда, но никто и не думает заявить, что он такой же, как и остальные главы Храмов, и командовать не должен.

Прошлый раз Амелия оказалась внутри «колесницы» на веревочной лестнице, втянутая на лету в грузовой отсек. Теперь же поднимается по удобному, снабженному даже перилами деревянному трапу сразу в отсек для людей и, расстелив загодя припасенный жрецами Кириннотара спальный мешок, пристегивает его ремнями к сидению, садится к окну. Раскладывает рядом теплые штаны и шубу. Как ни холодна зимняя ночь в Кешере, в Поле Последнего Дня холод стократ холоднее. Тут зима, а там Зима.