Сила ненависти

– Достаточно на сегодня, проваливай! – впившись двумя руками в его предплечье, я потащила парня к выходу из комнаты. – Спасибо за помощь, а теперь выметайся!

– Ты такая забавная, – не прекращая хохотать, провыл он, выходя в коридор.

– Как здорово! Добавлю это в свое резюме в раздел «прочие достижения». – Я начала захлопывать дверь. Но рука Доминика остановила мое движение.

– Не злись, – примирительным тоном сказал он. – Заканчивай и выходи, я закажу пиццу, ты ведь торчишь здесь бог знает сколько, но так ничего и не ела.

Молча уставилась на него, пытаясь разгадать эту шараду. То он надрывал живот, радуясь, когда я выставляла себя идиоткой, то заботливо предлагал помощь и следил за тем, чтобы я не осталась голодной. Второй раз за неделю. У меня не было сил на споры, и еще меньше было мотивации для попыток понять его. Похоже, мы оба окончательно запутались в своих чувствах.

– Я люблю с ананасами, – сказала, закрывая дверь у него перед носом.

Глава 21 Ник

Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы…

(Ин. 3:19)

Громкая музыка заглушала мое прерывистое дыхание и надрывные стоны, тело покрылось потом, мышцы рук и ног кричали от напряжения. Но я повторял упражнение из раза в раз, превозмогая боль и усталость. Первый час занятий физиотерапией с моим тренером по реабилитации Ману выглядел многообещающе. Улыбчивый индус расписал план наших интенсивных тренировок из расчета три в неделю, и меня устраивал такой расклад, потому что в Бостоне все равно больше нечем было заняться.

Потом Оливия вошла в спортзал в разгар занятия, и моя нервная система дала серьезную трещину. Поэтому следующие сорок минут работал на износ, пытаясь выкинуть из головы крохотную пижаму, сексуальный беспорядок в белокурых прядях и налитые кровью заспанные глаза.

Прошло два дня с тех пор, как Оливия переехала в пентхаус. Не знаю, чего я ожидал от этой затеи, но в вечер, когда, покончив с ее коробками, мы заказали пиццу, вместо полноценного разговора она бросила короткое «спасибо» и удалилась с тарелкой обратно к себе. Я был в бешенстве, поэтому, забрав остатки веганской дряни, провел одинокий ужин в медиазале за просмотром какого-то сериала. Там же потом и вырубился после двойной дозы ксанакса.

Пока что все наше скупое общение сводилось к молчаливому наливанию кофе по утрам и приветственным кивкам. Оливия уходила на учебу к десяти, затем отправлялась в дом родителей и уж не знаю, нарочно ли, задерживалась там до позднего вечера. После чего приходила, даря обессиленное «привет» и «спокойной ночи», закрываясь в спальне до утра. Это меня ни хрена не устраивало по многим причинам, но я продолжал убеждать себя, что дело лишь в оттягивании момента, когда я смогу заполучить акции Аттвудов.

– Сделай перерыв, а затем еще серию на гребном тренажере, – скомандовал Ману, протягивая мне бутылку воды и полотенце. – Ты отлично справляешься, Ник. Если все наши занятия пройдут с тем же усердием, твои мышцы придут в норму гораздо раньше срока.

Это было отличной новостью само по себе, а если Оливия продолжит врываться сюда, не потрудившись одеться и крича, чтобы мы заткнулись и убрали музыку, то моя продуктивность только возрастет. Как и желание убивать, а вот здравомыслие, похоже, иссякнет окончательно.

Я вытер пот со лба и груди, растягивая мышцы, затем отвинтил крышку от бутылки, опустошая ее так жадно, будто весь последний час путешествовал по Средней Азии. Ману остался в углу зала, продолжая отмечать что-то в плане тренировок, и мой взгляд упал на дверной проем. Слова реабилитолога заставили задуматься.

Что я буду делать, когда нога восстановится, ведь место в «Файр» окончательно потеряно, а новые стоящие контракты с травмированными игроками заключались практически никогда. Тони настаивал, чтобы я не отказывался от рекламных контрактов, а я каждый раз велел ему отвалить. За последние месяцы жизнь кардинально изменилась, и даже слабые отголоски сожаления удивительным образом перестали преследовать меня. Не знаю, была ли тому виной доктор Коллинз со своими сеансами или, может быть, понимание бессмысленности возвращения накладывало отпечаток, только меня уже не так тяготила перспектива остаться в Бостоне насовсем и затеряться в какой-нибудь другой рутине.

Любопытная голова снова выглянула из-за угла, и на короткий миг мой невыспавшийся мозг даже решил, что дело в ней.

– Можно войти? – Эта покорная версия Оливии была полной противоположностью дикарки, что ворвалась двумя часами ранее, обещая выдрать колонки из стены и засунуть их мне в задницу. Судя по влажным волосам, она приняла душ, переодевшись в один из своих скучных нарядов, предназначенных для учебы. И почему-то эта смена образа заставила меня нахмуриться.