Сила спокойствия

Даже столь трагичный инцидент практически не отвлек Рубио от работы, — как и у Линкольна, амбиции были у него «двигателем, который не знает покоя». Только на расстоянии Рубио смог увидеть цену таких побуждений, понял, что мы упускаем важное, когда отдаемся им целиком. Он писал: «Я думаю, что сейчас понимаю: беспокойство, с которым мы строим планы и реализуем амбиции, не является следствием их важности для нашего счастья и стремления их достичь. Мы беспокойны, поскольку в душе знаем, что счастье заключается в чем-то другом; работа — неважно, насколько она важна для нас или для других, — не может занять его место. Но мы всё равно торопимся и заботимся о своем бизнесе, потому что нам нужно быть значимыми; мы не всегда осознаём, что уже стали такими».

Держали вы когда-нибудь золотую медаль, статуэтку «Грэмми» или перстень за выигранный супербоул? Видели банковский счет, приближающийся к семизначному числу? Может быть. И если да, вы знаете: это прекрасные вещи, но обладание ими ничего не меняет. Это просто кусочки металла, листок бумаги с буквами или пластинка с фамилией на стене. Прочности или ковкости этих предметов не хватит, чтобы заткнуть даже самое крохотное отверстие в душе человека. И они не продлят чью-то жизнь даже на минуту — наоборот, могут сократить ее!

Они также могут вытеснить радость из наших любимых занятий. Больше ничего не дает тому, кто чувствует меньше, кто не видит богатства, которое получено нами при рождении и которое копится в отношениях и опыте. Решить проблемы с бедностью — достижимая цель; к этому можно прийти, зарабатывая или экономя деньги. Никто не мог бы всерьез утверждать обратное. Проблема возникает, когда мы думаем, что такие действия способны справиться с духовной бедностью.

Достижение. Деньги. Слава. Уважение. Уйма подобных вещей не сделает человека довольным.

Если вы верите, что когда-нибудь «сделаете это», добьетесь успеха и ощутите счастье, вас ожидает неприятный сюрприз. Точнее, сизифово мучение: когда кажется, что цель почти достигнута, она немного отодвигается и отступает за рамки достижимого.

Вы никогда не ощутите себя в порядке через внешние достижения. Достаточность приходит изнутри. Когда вы сходите с поезда. Когда видите, что у вас уже есть и что у вас всегда было.

Если человек может это ощутить, он богаче любого миллионера, могущественнее любого правителя.

Однако вместо развития внутреннего ощущения мы выбираем неблагодарный и опасный путь удовлетворения потребности — в большем, большем, большем. «Мы словно погружены с головой в великий океан, — сказал мастер дзен Генша, — и как жалко выпрастываем мы руки из-под воды!» Мы полагаем, что нам нужно больше, и не понимаем, что уже имеем много. Мы так усердно трудимся «ради наших семей», что не замечаем противоречия: из-за работы мы никогда не видим близких.

Достаточно.

Существует вполне понятное беспокойство, что удовлетворенность убьет нашу карьеру: если мы удовлетворим свое устремление, то прогресс в работе и в жизни резко замедлится, а то и прекратится. Если все получают удовольствие, зачем так усердно трудиться? Прежде всего следует отметить: само такое беспокойство едва ли является идеальным состоянием для разума. Никто не работает лучше в состоянии тревоги, никто не станет культивировать в себе сомнения в целях работы. Иначе это уже будет рабством.

Мы появились на этой планете не рабочими пчелами, вынужденными делать одно и то же ради улья до самой смерти. Мы также никому не «обязаны» что-то делать — ни фанатам, ни последователям, ни родителям, которые в нас так много вложили, ни даже своим семьям. От убивания себя пользы нет ни для кого.

Можно хорошо работать и быть в согласии с собой. Можно быть здоровым, спокойным и успешным.

Джозеф Хеллер считал, что имеет достаточно, однако продолжал работать. После «Уловки-22» он написал еще шесть романов (когда какой-то репортер заявил, что после первой книги он не создал ничего столь же хорошего, Хеллер ответил: «А кто создал?»). Одна из этих книг, кстати, стала бестселлером. Он преподавал. Писал пьесы и сценарии к фильмам. Он был невероятно продуктивен. Джон Милль, разрешив свои проблемы, влюбился в поэзию, встретил женщину, на которой затем женился, начал потихоньку возвращаться к политической философии и оказал колоссальное влияние на мир. В основе многих изменений западных демократий лежат его идеи.

Красота в том, что эти творения и озарения исходили из какого-то более спокойного места внутри этих людей. Им не надо было ничего доказывать. Им не надо было производить на кого-то впечатление. Они существовали в тот момент. Их мотивация была незамутненной. Никакой неуверенности. Никакого беспокойства. Никакой ползучей болезненной надежды, что вот, это и есть то самое, что придаст им цельность, которой всегда по ощущениям не хватало.

Чего мы еще хотим в жизни? Это не достижения. Это не популярность. Это моменты, в которые мы чувствуем, что нам достаточно.