Silentium! (СИ)

Мы опустились на лавку, и Подлец улёгся у наших ног, положив голову на лапы. Наверное, он всё же успел немного утомиться.

Макс выудил из кармана куртки мятую пачку и достал из неё сигарету.

— Что не так? — Макс чиркнул зажигалкой у зажатой в зубах сигареты и, закурив, более тихо сказал: — Ты действительно подумал, что я могу тебя ударить?

К чему он клонил? Я сглотнул.

Парень повернулся ко мне и, будто стараясь звучать как можно более мягко, произнёс:

— Я не хочу, чтобы ты меня боялся. Из-за этого я чувствую себя погано. Когда я вижу, как ты испуганно на меня смотришь, я вспоминаю, что мать точно так же смотрела на моего отца, когда он нажирался и клепал её. Мне срывает с этого крышу, потому что я ведь… На самом деле не хочу сделать тебе ничего плохого. У меня и в мыслях не было такого.

Я непонимающе уставился на Макса. Его неожиданная искренность не могла не ввести меня в ступор. Я попытался найти в выражении его лица признаки того, что он всего лишь решил своеобразным способом поиздеваться надо мной, но в его чертах не было ничего хищного. Скорее он, напротив, выглядел несколько подавленным.

Я вообще не представлял, как стоило отвечать на подобные вещи, потому что раньше никогда ни от кого не слышал ничего даже близко похожего на сказанное. Покусывая губы, я стал судорожно думать, что мне ему написать.

— Молчишь… Ладно, забудь. Я понимаю.

Я покачал головой и, не желая, чтобы Макс истрактовал мою заминку как отказ говорить, напечатал первое, что пришло на ум. Я сильно растерялся от слов парня, но нисколько не хотел, чтобы он принял моё замешательство за безразличие.

«Раньше ты сравнивал меня только со своим псом».

Прочитав сообщение, Макс хохотнул. Я готов был провалиться под землю, потому что сам прекрасно понимал, что написал какой-то бред, но парень всё же отозвался:

— Я и продолжу говорить, что вы с ним, гадёныши, очень похожи. Но изначально я обратил на тебя внимание, потому что ты напомнил мне мою маму. Ей ведь тоже было непросто общаться.

Уже на протяжении месяца я каждый день, за исключением разве что воскресений, видел Макса, но он впервые поднял тему того, почему начал общение со мной. Я подумал, что другого шанса спросить у меня может и не быть, и напечатал: «Ты помог мне с теми двумя и работой. Но почему решил продолжить общаться?»

— Не знаю. Наверное, подумал, что тебе одиноко живётся одному. Только из-за твоих ебланских реакций я уже не уверен, что тебе заходит моё общество.

Он правда хотел выстроить со мной какие-то взаимоотношения из-за того, что считал, что мне одиноко? От этих слов я почувствовал, как моё горло сжалось, а в груди что-то заныло.

Когда-то я всем сердцем мечтал о том, чтобы у меня был друг, но это простое человеческое устремление было до смерти забито меткими ударами кулаков, а потом втоптано в грязь чужими ногами. Я не тянулся к людям и с годами всё меньше хотел, чтобы кто-то тянулся ко мне. Но вдруг из ниоткуда появился Макс, который, пусть грубо и неумело, старался сделать так, чтобы я больше не был один? Это открытие тронуло меня до глубины души.

Мне казалось, что я должен был ответить вслух, пусть и не знал, как именно нужно было выразить свои разбушевавшиеся чувства. Мне было необходимо как-то сообщить Максу, что он задел меня за живое и был первым человеком, который, оказывается, хотел проявить теплоту ко мне. Набрав в лёгкие больше воздуха, я приоткрыл рот.

— Мм…

Я споткнулся на первой же букве его имени. Меня отвлёк Подлец. В самый неподходящий момент он вдруг навострил уши и сорвался с места, с громким лаем помчавшись по дорожке парка в темноту.

— Блядь, глупый пёс! Что ты там услышал?! Вернись сюда сейчас же, сучоныш!

Макс вскочил на ноги и бросился за собакой, продолжая звать её. Я проглотил все невысказанные слова и, не мешкая, тоже побежал за ними.

Когда мы догнали убежавшего Подлеца, обнаружили, что он крутился вокруг маленькой девочки лет шести-семи, которая стояла одна на скрывшейся в деревьях детской площадке и плакала. Из-за того, что пёс, стремясь успокоить её, начал тыкаться в неё носом, она зарыдала ещё громче.

Было что-то не так. Ребёнок не должен был быть один в парке в столь позднее по детским меркам время.

Макс свистнул пса и, когда тот не послушался, насильно оттащил его в сторону от ребёнка. Он прицепил поводок к его ошейнику и грозно бросил:

— Сбрендил?! Хочешь всегда на привязи ходить, бешеный? — Макс перевёл взгляд на девочку. — Он тебе что-нибудь сделал?

Девочка, задыхаясь от плача, замотала головой.

— Тогда чего ты ноешь, малявка?

Я дёрнул Макса за руку. Так жёстко разговаривать с и без того рыдающим ребёнком было явно не лучшей идеей.

«Спроси, где её родители», — написал я.

— Без тебя разберусь, — шикнул Макс и наклонился к девочке. — Ну, ты чего ревёшь? Ты потерялась?

Девочка, еле связывая слова из-за всхлипов, пробормотала:

— Мама отошла пообщаться с какой-то тётей… Но её долго нет…

— Она сказала тебе ждать её здесь?

Девочка кивнула.

— Значит, жди. Она обязательно придёт за тобой, когда закончит свои дела.