Силиконовая надежда

Я вышла из палаты и прижалась спиной к стене, собираясь с мыслями. Надо распланировать вечер. Сейчас закончу с полдником и ужином, доеду в город к ближайшему банкомату, выполню просьбу Аделины и поеду к ней домой. Потом мне нужно заскочить к Геку. Мы не договаривались, конечно, но вдруг он будет в хорошем настроении и впустит меня в квартиру. Мы не очень хорошо расстались вчера, он даже проводить меня не вышел, хотя ночью вроде все было нормально. Ситуация с альбомом тоже разрешилась довольно просто – Гек был еще сонным и даже не понял, что я делаю, а я успела сунуть злосчастный альбом под диван, а ночью, выбравшись из постели, тихонько вернула его на место. Гек же весь вечер субботы был каким-то нервным и обеспокоенным, отвечал невпопад, вздрагивал от телефонных звонков и вообще от любых резких звуков. Я и так и эдак старалась разговорить его, но тщетно, и пришлось оставить эти попытки, чтобы не злить его еще сильнее. В воскресенье я звала его прогуляться, но Гек только отрицательно покачал головой, а сам то и дело смотрел на экран мобильного, который потом почему-то отключил. И с каждой минутой Гек становился все более замкнутым, курил сигарету за сигаретой, поглядывал на коробочку с травой, но не прикасался к ней, что меня радовало. Я видела, что с ним происходит что-то неладное, но настаивать на разговоре побоялась, чтобы не вспылил и, чего доброго, не выставил меня вон. Уехала я сама, когда поняла, что все мои шаманские танцы бесполезны, Гек не хочет ни разговаривать, ни вообще проявлять какую-то активность. И он даже в прихожую не вышел, крикнул только, чтобы захлопнула дверь. Уже во дворе я обернулась, посмотрела на окна его квартиры и заметила, что Гек, спрятавшись за штору в кабинете, выглядывает на улицу. Заметила я и машину, в которой сидели двое парней, – эта машина вообще не покидала пределов двора, менялись только люди, сидевшие в ней. Миша объяснил, что они просто присматривают за Геком, чтобы не ударился в бега. Но я понимала – нет, бежать он не станет, да и некуда ему.

А утром, приехав на работу, я узнала о том, что случилось с Аделиной, и это вытеснило из моей головы все остальное. Правда, когда выяснились обстоятельства, я сразу подумала еще и о маленькой Насте. Но Мажаров, рассказавший об этом происшествии, строго запретил волновать девочку. Решили сказать ей, что посещения для нее пока запрещены, ее готовят к операции. Доктор Васильков, которому Аделина поручила занять пока свое место, попросил всех придерживаться заведенного в клинике распорядка и сообщил, что через час Аделину привезут сюда, палата уже подготовлена, и планерка на этом закончилась. Мажаров догнал меня в переходе и попросил, чтобы зашла к Аделине после обеда.

– Наверное, ей нужно будет что-то, о чем она не сможет попросить персонал. А вы, как я понял, довольно давно знакомы.

Я пожала плечами:

– Конечно, я зайду.

– Давно хотел спросить – а как вы познакомились?

– Намекаете на разницу в образовании и статусе?

Мажаров даже остановился:

– Анна Александровна, вот уж не думал, что вы обо мне такого мнения. Я не сужу о людях по наличию диплома.

– Тогда почему интересуетесь? Что, мы с Аделиной не можем быть подругами?

– Можете, конечно, просто…

– Вот и спасибо. А теперь мне пора, кухня, знаете ли, – перебила я его не совсем вежливо и быстрым шагом направилась в свое полуподвальное царство.

Наверное, я была не права, отвечая Мажарову так резко, но подобные суждения всегда раздражали меня. Можно подумать, у главы клиники и простой поварихи не может быть ничего общего! Да если бы ему рассказать… И вдруг я осеклась, вспомнив кое-что. И вот этого никому не расскажешь, не поделишься. Что я натворила, господи…

Сейчас, после того как я увидела Аделину с этой повязкой на шее, бледную, с серыми губами и ввалившимися глазами, совесть начала глодать меня с утроенной энергией. Нет, нужно срочно что-то решать, срочно, пока все не стало еще хуже, пока не стало окончательно поздно, потому что я не прощу себе.

Закончив всю свою работу, я набросала примерное меню на завтрашний день, проверила наличие продуктов, написала заявку на очередные поставки, посмотрела, что затребовал кафетерий, и собственноручно поставила в духовой шкаф большую партию кексов – они почему-то пользовались повышенным интересом у посетителей. Осталось дождаться, когда они выпекутся, и можно ехать в город.

У шлагбаума внезапно образовался затор. Выезд перегородил черный «Кайен» с московскими номерами. Владелец машины явно собирался попасть на территорию, но его не пропустили. Я вышла из машины, подошла к будке и постучала в стекло:

– Мальчики, выпустите меня.

– И с радостью бы, но господин заявил, что с места не тронется, пока к нему главный врач не выйдет.

Надо же, это кто ж у нас такой борзый-то? Никогда в жизни Аделина не спускалась к шлагбауму, какие высокие посетители ни приезжали бы к ней.