Sillage

Утреннее солнце давно осветило небосклон, когда Гадо вовсю мчал на юг штата. Водителем он был уверенным, хоть и садился за руль крайне редко. Та лихая молодость, когда ничего не боялся, мог позволить себе больше положенного, давно прошла, оставив неизгладимый след. Отныне знаменитый режиссер предпочитал нанятых водителей. Но не сегодня. Сегодня мистер Глэр не хотел никаких контактов с кем-либо. Единственное, что переполняло мысли, — это предстоящий разговор.

Во рту оставался привкус горького кофе. За месяц, проведенный в одиночестве, мужчина так и не научился готовить такой кофе, как делала Марта. Часто пережаривал зерна, делал крепче, чем нужно, отчего последующий день страдал изжогой. Это заставило снова вспомнить о прошлой жизни с супругой. Осознал, как соскучился по тому, как готовила Марта. Она всегда старалась удивить, готовя не только простые блюда, но и касалась высокой изысканной кухни. Притом, что никогда не доверяла приготовление еды домработницам, которые, по ее мнению, не дотягивали до ее уровня. И ничуть не привирала! В ней сочетались разные черты характера, от плохих до самых скверных, но готовила всегда отменно. Иногда Гадо казалось, что Марта мстит шикарными ужинами мужу за неудавшийся брак.

«Как она? Как ее самочувствие? Чем она занимается? Интересно ли мне это сейчас?» — одна мысль перебивала другую. Бывший супруг вдруг представил женщину в мягкой уютной постели, как та продирает глаза после крепкого сна, зевает, собирает лохматые волосы в пучок и идет готовить завтрак. Как ворчит на него за то, что тот всю ночь просидел, печатая сценарий. За то, что не удосужился сделать себе перекус. За то, что кухня уже давно перестала быть обычной кухней. И клянется, что незамедлительно выбросит старый громоздкий стол на помойку, где ему самое место. Но затем соберет с него грязные чашки и сотрет поверхность от засохших кругов от посуды.

«Она сделала мою жизнь невыносимо сладкой. И всей невыносимостью был я…»

Ровная дорога резко начала петлять, извиваясь в зигзаге. Мистер Гадо отбросил мысли и сосредоточился. Старый автомобиль постепенно подвозил в пункт назначения. Чем ближе подъезжал, тем сильнее кожа покрывалась мурашками. Кажется, только сейчас начал осознавать, что не знает, с чего начать, о чем говорить. Получится ли вообще встретиться? А если получится, согласится ли тот… Вопросы один за другим всплывали и растворялись в нагретом солнцем воздухе.

День перескочил за вторую половину, когда режиссер прибыл на место. Госпиталь Святой Анны возвышался над небольшими постройками. Не заметить его было невозможно. Припарковавшись, мужчина не сразу решился выйти. Крепко уцепившись за руль, начал мысленно прокручивать сценарий диалога и будто пытался заучить слова, которые никак не могли сложиться в предложение.

«Свет! Камера! Тишина на площадке!»

— Вы могли бы помочь?

Гадо что было сил старался держаться уверенно, едва задерживал дыхание, чтобы голос не дрожал, перебирая ключи между пальцами, чтобы скрыть, как трясутся руки. Глаза закрывали крупные линзы солнцезащитных очков.

— Слушаю, — отозвалась молоденькая девушка с бесцветными глазами и жиденькой прической.

— Я ищу друга. Он находится здесь. Мы с ним очень близки… Понимаете… — Гадо говорил медленно, будто по слогам, растягивая слова. — Но уже не виделись столько лет, что страшно представить…

Медсестра лишь спросила имя постояльца, а как узнала знаменитое имя, тут же открестилась от посещения. Гадо снял очки.

— Вы… вы… — заикнулась девушка.

Легкая тень улыбки проскользнула по лицу режиссера и тут же исчезла.

— Из-за таких, как вы, девушки никогда не смогут добиться того, чего достойны! Вы так и будете притеснять тех, кто соизволит высказаться иначе от стада. Обязательно задавите, предварительно облив черно-белой краской. Вы ощущаете себя главным в этом мире, но это не так! Вы застряли в своем прошлом убеждении и никак не примете новый мир, в котором вы уже не главный!

Все слова и доводы, которые готовил мистер Глэр, рухнули. Он даже не смог ничего ответить, перебить, остановить, хотя редко отличался сдержанностью, тем более в необоснованной критике… Или все же…

— Я… вы понимаете… — попытался восстановить положение обескураженный мужчина.

— Нет, я определенно не понимаю! — грубо ответила девушка и мигом удалилась с ресепшена, оставив гостя совершенно одного в огромном холле госпиталя. Еще минут пять стояла полная тишина, которую постепенно стали нарушать приближающиеся шаги. Несколько мужчин-докторов проходили мимо, обсуждая что-то между собой. Гадо окликнул их и снова попросил о помощи. Двое докторов сразу узнали в посетителе знаменитого режиссера.

— Я ищу друга, мистера Чарльза Бэннингтона. Он находится здесь, а мне очень важно повидаться с ним. — Более уверенно произнес Глэр. Мужчины переглянулись, явно удивившись гостю.

— Мистер Бэннингтон никого не принимает, — строго возразил один из них.

— Да, но… Я уверен, для меня сделает исключение… — Голос Гадо чуть сбавил уверенность, но все еще старался держаться.