Сильмариллион

А Моргот думал, что одержал полную победу, и почти забыл о сыновьях Феанора и их Клятве. До сих пор он от этой Клятвы только выигрывал, и она совершенно ему не мешала. Он смеялся в чёрной своей душе, уже не жалея о потере одного Сильмарила, рассудив, что теперь последние эльдар исчезнут из Среднеземья и совсем перестанут его тревожить. Если ему и было известно, что на берегах Сириона кто-то ещё живёт, то он не подавал вида, а ждал своего часа и наблюдал, как действует злополучная Клятва и его ложь. А вдоль Сириона и на морском побережье росли поселения эльфов, бежавших из Дориата и Гондолина. К ним с острова Балар приплывали мореходы и корабелы Кирдана, и они тоже становились мореходами и корабелами, и ставили жилища всё ближе к Арверниэну, под защиту Ульмо.

Говорят, что именно тогда Ульмо подплыл к Валинору, вышел из глубоких вод и рассказал валар о бедах эльфов. Он просил простить их и спасти от возросшей злобной мощи Моргота, и отвоевать Сильмарилы, единственные творения, в которых остался свет Блаженных Дней, лившийся некогда из Двух Деревьев в Валиноре. Но Манвэ не шевельнулся. Кто знает, какие думы думал он? Мудрые говорили, что время не приспело; что Совет Валар мог послушать лишь того, кто один говорил бы и от лица эльфов, и от имени людей, а ничьи другие просьбы не могли заставить Высших простить несчастных и сжалиться над их горем. Может быть, не мог Манвэ прервать действие Клятвы Феанора, пока она сама не исчерпает всё Зло и сыновья Феанора сами не откажутся от Сильмарилов, ради которых дали эту роковую Клятву? Ведь свет, живший в Сильмарилах, не они сотворили, а сами валар.

В те дни Туор почувствовал приближение старости и от этого сильнее затосковал по Морю, живя возле него. Он построил большой корабль, назвал его Эаррамэ, что значит Морское Крыло, взошёл на него вместе с Идрил Келебриндал и направил парус на Закатный Запад. Больше не слагалось о нём на земле ни песен, ни легенд. Лишь через много лет появилась песня, в которой из всех смертных рядом с эльфами называется его имя и говорится, что воссоединился он с нольдор, которых любил, и что дальнейшая его судьба отделена от людских судеб.

Глава 24 О странствиях Эарендила и войне великого гнева

Эарендил Ясный был тогда правителем народа, жившего близ устья Сириона. Взял он в жёны Эльвингу Красивую, и она родила ему Элронда и Элроса, называют их Полуэльфами. Но Эарендилу не сиделось дома, плаваний вдоль берегов Ближних земель мало было ему, и не знал он покоя. Два желания росли в его душе, слитые в одном стремлении к Великому морю: уплыть в неизведанную даль за Туором и Идрил, которые не вернулись, и может быть, доплыть до Последнего Берега, и пока жив, донести до валар на Заокраинный Запад весть об эльфах и людях, просить сжалиться над Среднеземьем, познавшим беды и горести.

Эарендил крепко сдружился с Кирданом Корабелом, жившим на острове Балар с теми соплеменниками, которые бежали из разгромленных гаваней Бритотмбар и Эгларест. Кирдан помог Эарендилу построить Вингилот, Цветок из Пены Волн, прекраснейший корабль, достойный песен. Был он из белого дерева, срубленного в берёзовых рощах Нимбретиля. Серебряными лунами выгибались его поднятые паруса, и золотом блестели вёсла. В «Балладе об Эарендиле» много поётся о его приключениях в неизведанных водах и землях, на которые до него не ступала ничья нога. Многие глубокие моря он переплыл, на многих островах побывал, но Эльвинги не было с ним, она оставалась в доме своём близ устья Сириона и грустила.

Не нашёл Эарендил ни Туора, ни Идрил. Не добрался он в том плавании и до берегов Валинора, не сумел преодолеть теней у Зачарованных островов и победить противные ветры. Наконец, затосковал он по Эльвинге и направил паруса домой, к берегам Белерианда. Сердце подгоняло его, ибо в сны к нему вдруг пришёл страх. Ветры, с которыми он только что боролся, став попутными, быстро несли его назад, но ему казалось, что плывёт он слишком медленно.

Тем временем вести о том, что Эльвинга жива и, владея Сильмарилом, живёт возле устья Сириона, дошли до Маэдхроса. Он раскаивался в содеянном в Дориате и сразу ничего не предпринял. Но сознание того, что их Клятва не выполнена, терзало его, как и его братьев. Созвал он их с охотничьих троп, собрались они и отправили гонцов в Гавань с посланием дружеским и одновременно требовательным. Эльвинга и жители Сирионской долины Сильмарил не отдали. Этот Камень добыл Берен, и носила его Лютиэнь. За него отдал жизнь благородный Диор, вдобавок, Правитель Эарендил плавал в дальних морях, а его подданным казалось, что в Сильмариле – благословение и оберег их домов и кораблей. Вот так случилось, что снова пошёл эльф на эльфа в самой жестокой братоубийственной войне. И было то третье из величайших зол, причинённых роковой Клятвой.