Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

С превеликим трудом, борясь со снегом и холодными северными ветрами, одолел он ведущие в Дор-ломин горные перевалы, и вновь оказался в местах, где прошло его детство. Пустынными и блеклыми показались они ему; и Морвен здесь не было. Дом ее стоял пустой, покосившийся и холодный, и ни одной живой души не было заметно поблизости. Турину пришлось уйти ни с чем, и он отправился к жилищу восточника Бродды, что был женат на родственнице Хурина, Айрин. Здесь он узнал от старой служанки, что Морвен давно покинула эти края, бежав вместе с Ниенор из Дор-ломина; однако лишь Айрин знала, куда.

Тогда Турин прошествовал к столу Бродды и, ухватив того за грудки, наставил на восточника свой меч и потребовал ответа, куда ушла Морвен. Айрин сообщила ему, что она отправилась в Дориат, разыскивать своего сына.

— Тогда в наших землях было спокойно, — добавила она. — Благодаря некоему Черному Мечу с юга; говорят, он уже повержен.

Лишь тогда пелена спала с глаз Турина, и остатки драконьих чар развеялись; его обуял гнев и досада на то, что он позволил себя обмануть, и ненависть к угнетателям матери. В приступе слепой ярости он зарубил Бродду в его собственных покоях, а вместе с ним и всех его гостей. После этого он выбежал на морозный зимний воздух, слыша звуки погони за собой; но те, кто остались здесь от народа Хадора и знал тайные тропинки, помогли ему скрыться. Снег очень кстати заметал следы, и он сумел благополучно добраться до лагеря беглых, находившегося на юге Дор-ломина, в горах. Отсюда Турин, вновь пройдя по землям своего детства, вернулся к долинам Сириона.

На сердце его темной вуалью лежала горечь, ибо в Дор-ломине он обеспечил лишь горшую долю остаткам своего народа, и те были только рады его уходу. Единственным утешением его стало то, что доблесть Черного Меча открыла его матери пути к Дориату. "Выходит, принесли мои действия и пользу, — подумал он. — Куда еще я смог бы увести свою родню, даже если бы пришел раньше? Ведь если падет Защита Мелиан, то последняя надежда будет потеряна. Нет, все, что ни делается — все к лучшему; я лишь приношу несчастья тем, кто рядом. Пускай же Мелиан хранит их! А я пока оставлю их в покое, не стану омрачать их существования."

Спустившись с Эред Ветрин, Турин какое-то время впустую разыскивал следы Финдуйлас, блуждая по лесам у подножья гор — дикий и настороженный, словно лесной зверь. Он ждал на всех дорогах, что вели на север, к ущелью Сириона; но безнадежно опоздал. Все следы были либо слишком старыми, либо заметенными и уничтоженными зимней непогодой.

Однако, двигаясь на юг по течению Тейглин, Турин однажды наткнулся на горстку людей из Бретиля, окруженных орками; он без особых усилий избавил их от напасти, ибо при виде Гуртанга орки в панике разбежались. Назвался Турин Лесным Дикарем, и бретильцы пригласили его к себе; однако тот отказался, заявив, что еще не выполнил важного поручения — найти Финдуйлас, дочь Ородрета из Нарготронда. И тогда Дорлас, предводитель этих лесных людей, с печалью поведал Турину о ее кончине. На переправе через Тейглин отряд их преградил путь оркам, что вели пленниц из Нарготронда, в надежде освободить женщин; однако орки тут же поубивали их всех, а Финдуйлас пригвоздили копьем к дереву. Последними ее словами были: "Скажите Мормегилю, что Финдуйлас здесь." Поэтому ее похоронили там же, насыпав над ее телом курган, получивший название Хауд-эн-Эллет — Курган Эльфийской Девы.

Турин попросил их отвести его туда, и долго горевал в тоске и отчаянии у подножья кургана, пока не погрузился в черное забытье, подобное смерти. Дорлас, к тому моменту догадавшийся по черному мечу, слава о котором гремела даже в самых диких чащах Бретиля, да еще по поручению отыскать королевскую дочь, что перед ним ни кто иной, как Мормегиль Нарготрондский, кого молва называет сыном Хурина из Дор-ломина. Тогда лесные жители подняли его и отнесли в свое поселение, расположенное на возвышенности посреди леса и обнесенное высоким частоколом; то был Эфель Брандир на Амон Обель. Ряды народа Халет за время войны значительно поредели, и правивший ими Брандир, сын Хандира, был человеком осторожным и не воинственным, да к тому же хромым с рождения. Он считал, что от сил Севера их спасет не доблесть, но умение хорошо прятаться. Поэтому вести, принесенные Дорласом, не обрадовали его, а когда он взглянул на лицо Турина, лежавшего на носилках, дурные предчувствия охватили Брандира. И тем не менее он проявил сострадание к постигшей Турина скорби, взял его в своей дом и хорошенько позаботился о нем, ибо был искусным целителем.