Сильнейшие

— А если о ней я и думаю? — едко проговорил Кайе, отпуская горло Айтли. Северянин стер кровь… и рука айо была в крови. «Он хотел бы меня разорвать на части», — без страха подумалось, но с глухой тоской. И — привычка взвешивать, думать: «Он ненавидит меня, будто я его личный враг. Почему?»

У меня еще вроде как не было врагов, со смешком подумалось. Вот, не пришлось мелочиться — кажется, я сразу отхватил самый большой кусок… Хорошо, что Разрушитель и не посмотрел на сестру там, на площади. Айтли надеялся — зверь и в самом деле не удостоит ее вниманием. Вскинул голову, пытаясь в глазах оборотня прочесть ответ.

Удар, от которого пролетел пару шагов:

— Не смей смотреть мне в глаза!

Блеснувшие белки и зубы, лицо, искаженное яростью — Айтли на миг оцепенел от ужаса, но взял себя в руки. Этому выродку показать свою слабость? Пусть север отдал их чудовищам, но ничто не заставит северянина подчиняться. Если бы хоть немного равны были силы…

Айтли не встал, но сел, как раньше, подобравшись — вновь поднял голову:

— Ты намерен убить меня? Сам?

— Да, — грудным, чуть надорванным голосом: — Не сейчас… Ты им нужен.

— Не зря говорят о вас — жестокие твари.

— Замолчи! — вновь прижал его горло. На этот раз у Айтли вырвался хрип — невозможно стало дышать. Перехватил запястье южанина — словно из небесного железа было оно, такое твердое. Эту руку Айтли не мог сдвинуть с места… ровесник. Прижатый к стене, задыхался, безнадежно пытаясь освободить горло.

Согнулся, закашлявшись, когда Кайе наконец отпустил его.

— Ахатта… — пытался сказать, что глава Совета не допустит смерти заложника. Но кашель рвал легкие, не давая говорить. Кайе положил руку ему на спину — тяжелой рука показалась.

— Трудно дышать? Понимаешь теперь, каково нам из-за вашей норы на севере? Мы задыхаемся так же… и уничтожим вас. Скоро…

— Прекрати… чудовище, — Айтли начала бить крупная дрожь. Юноша, пристроившийся рядом, был лишь на пару сезонов старше… но ничего человеческого в нем не проглядывало. Звериная сила, звериная пластика, и глаза… безумного зверя. Кайе вновь протянул руку, и Айтли напрягся, ожидая продолжения — или худшего. Но айо остановился на середине жеста, поднялся.

— Я приду, северянин. Жди.

«Этле…» — лежа на тюфяке лицом вниз, он пытался услышать биение сердца сестры. «Этле… как ты?» Нежное касание донеслось — услышала. Но тут же исчезла, словно руки соприкоснулись кончиками пальцев, и разъединились не по своей воле.

Сестра была жива и здорова — это он понял. И заснул, успокоенный.

Наутро Этле пришла к нему. Следы на шее увидела сразу.

— Ой… — Айтли вскинул руки, закрыть шею, но зря — девушка как следует рассмотрела руки.

— Кто?! — закричала она.

— Тихо, не волнуйся. Мы просто поговорили с одним из них, — нервно усмехнулся уголком рта. — Такая мелочь не стоит твоего беспокойства.

— Ты… А ну говори быстро, кто посмел к тебе прикоснуться! — взвилась сестричка похуже разъяренной кессаль. — Это наверняка кто-то из их поганого Совета, больше никто сюда не допускается!

— Успокойся, — юноша отошел к окну, выглянул в сад. — Никто не причинил мне вреда; тот, кто пришел, всего лишь… хм. Зверь не умеет вести себя иначе — он даже любовь выражает укусами, тем более раздражение свое. А у южан звериная кровь.

— Если кто-нибудь посмеет тронуть тебя еще раз, я потребую защиты перед всеми, и пусть попробуют мне отказать! — пылко заявила Этле, вскрикнула: — Погоди! — и умчалась к себе. Вернулась с целебным бальзамом, осторожно принялась обрабатывать ссадины — смешно стало, будто Айтли из воды сделан, коснись — и не станет его.

Охрана заложников не могла не пропустить юношу, которого боялась до дрожи — но не могла и молчать. Так что к вечеру Ахатта знал о визите Кайе. Что произошло там, мог только догадываться — но был убежден, что на вопрос юноша ответит честно. Тот и ответил — и если из слов ничего особенного не следовало, следовало из тона и ставших очень злыми глаз.

Не ходи к нему, велел дед. Но внук не обратил внимания на его слова, отмахнувшись — впервые позволил себе подобное.

— Он убьет этого мальчишку, — сказал Ахатта, глядя на старшего внука как на врага. — Удержи его.

— А ты сам — не способен? — откликнулся ровно.

— Я могу. Пока еще. Но раньше он просто слушал, а теперь при малейшем нажиме решит, что это вызов. Ты всерьез хочешь, чтобы сцепились мы с ним?

— Побеждает сильнейший, — небрежно прозвучало в ответ.

— Пока я еще в силе. Только не уверен, что удастся сдержать его малой кровью.

— Хм… — Оценивающий взгляд. Дед, в общем, прав… он еще первый. Но уже почти просит помощи…

— Ты вырастил… это. Вот и действуй теперь.

— Его стоит выпускать в круг, — сказал Къятта, понимая, что слово «действуй» относится лишь к одному. А жаль. Впрочем, принять власть из рук добровольно отдавшего всегда лучше, чем вырывать силой — Род стоит на этом.

— В круг? Что ты. Ему еще полгода ждать нужного возраста.