Сильнейшие

— Я видела лед высоко в горах — тонкий, он покрывает холодные лужицы, или блестит на стенах пещер. Гостеприимство южан не прочнее подобного льда, — сказала северянка Чинье после разговора с Киаль.

Случайная встреча с тем, с янтарными глазами, дала последний толчок.

— Я не могу оставаться здесь, — сказала девушка Чинье. — Я боюсь. Мне каждый миг чудится за спиной шепот — а может, и правда вас послали сюда, замыслив нечто иное? Каждый куст, каждая тень шепчут об этом. Это все юг, на севере все прозрачно и ясно. Я не могу тут остаться. Ты мне поможешь?

— Помогу! — сказала Чинья. Она беспокоилась об одном: под умелым руководством Киаль северная мышка расцветала с каждым часом. И что-то больно заметно меняется ее лицо, когда она вспоминает о старшем внуке Ахатты. Еще не хватало…

— Конечно, я тебе помогу! — сказала вышивальщица со всем пылом души.

Провианта и прочего необходимого для пути Чинья запасла много — целую корзину. Для удобства припасы сложили в кожаный мешок.

— Вот! — Чинья, довольная, словно досыта накормленная и поглаженная кошка, развернула на полу перед Этле кусок полотна, где была грубо намалевана карта. Северянка быстро присела рядом.

— Смотри, — палец Чиньи бродил по линиям: — Тут поначалу стороной объехать надо, чтобы не через весь город. Не бойся, выедешь рано утром, никто не остановит, прохожие случайные тем более. Потом на хорошую дорогу свернешь, вот сюда…

— А что за клякса тут нарисована? — перебила Этле.

— Это озеро, а не клякса. Вот тут короткая дорога, если сумеешь свернуть на нее, напрямик отправишься. А если нет — придется озеро огибать, долго. Но не заблудишься, не бойся.

— А поточнее ты рассказать не сумеешь?

— Разве я там была? Соседа попросила, он и нарисовал. Завтра и…

— Погоди, — северянка отстранилась, прикусила губу. — Ты очень легко решаешь все, будто о пустяке речь идет. А на чем я поеду?

— Я тебе грис присмотрела. Маленькая, серая, про нее особо не помнят.

— Но ведь ты собираешься украсть ее, если я правильно поняла. К ворам у вас относятся еще строже, чем на севере, и мне неприятно…

— Ай. — Чинья наполовину в шутку, наполовину всерьез рассердилась. — Вы приехали на своих грис или пешком пришли? Где скакуны ваши? То-то. Обмен, а не воровство. Маленькую, невзрачную — за двух отменных.

Этле тревожилась все сильнее.

— Послушай, я очень тебе признательна, не подумай плохого — но, может быть, вся наша затея просто глупа? Не знаю уж, опаснее остаться или бежать…

— Конечно, остаться! — возмутилась Чинья. Ее причудливые серьги, украшенные непрозрачными зелеными камешками, согласно звякнули.

— Ты сумеешь передать моему брату письмо?

— Будь я мошкой — смогла бы. Его же стерегут, глупая. Думаешь, он не поймет?

— Я думаю… думаю, что совсем запуталась, — Этле сникла. — Я не хочу оставаться тут, даже если меня пообещают сделать преемницей Лачи и сдержат слово… мне тревожно, мне душно, и я не представляю, как правильно поступить. Чинья, тебе-то я верить могу? — она впилась взглядом в лицо южанки. Та безмятежно, хотя и чуть обиженно встретила этот взгляд.

— Я же тебе помогаю.

Дом они покинули заполночь. Для Чиньи все происходящее было чем-то вроде игры — на взгляд Этле, по крайней мере. Да, осторожности и ловкости ей было не занимать. Но уж больно она гордилась и ловкостью своей, и сообразительностью.

Их и вправду никто не задерживал — грис привязана была снаружи; Чинья выпросила ее у Киаль под предлогом нужды в перевозке. А через ограду девушки перебрались легко, хоть и пришлось исцарапаться. Воины-синта охраняли дом, но им не пришло в голову обратить внимание на короткий, едва уловимый шорох в кустах. Если вор и завелся в Астале, сюда он не полезет точно.

Вскорости девушки были на дороге, ведущей за город. Пусто — и слабые блики лежат на дорожных плитах. Клочковатые облака выглядели чудовищами, вышедшими на охоту в небесных просторах.

— Давай, — сказала Чинья, вытаскивая из мешка клещи и нож.

Серебро браслета долго не поддавалось, но наконец Чинья, вконец рассерженная на кусок металла, освободила от него руку северянки.

Сила зашуршала, облегченно разворачивая невидимые крылья.

— Послушай, — Этле придержала повод грис, — Я очень прошу — идем со мной!

— Нет, — Замотала головой Чинья.

— Ну пожалуйста! Пойми, тебе нельзя обратно!

— Я… понимаю, что тебе страшно одной…

— Мне страшно. И тебе страшно, поэтому и не хочешь, — Этле наклонилась к ней: — Но ведь узнают!

— У меня мать…

— Думаешь, ей будет легче, если тебя убьют?

Чинья побледнела, потом залилась темным румянцем и опустила голову.

— Ну ты просто дура! — не выдержала северянка. — Надеешься, тебя пожалеют там?

— Мне незачем идти с тобой. Тут моя земля.