Сильнейшие

Сжатые руки и опущенная голова, каждая мышца напряжена. Лачи позволил себе улыбку. По гордости ударить — самое то. Она болезненна у южан. А растение… оборотень насмотрелся на собственную мать.

— Это ты отправил к нам Айтли? — глухо донеслось до северянина.

— Я.

— Так уж хотелось избавиться от племянника?

— Котенок, это не имеет отношения к тебе, — терпеливо откликнулся Лачи. — У меня были причины…

— Да ну? Ты хочешь избавиться от Лайа. Избавился от мальчишки… он мог занять твое место? Не мог бы справиться с ней, это я знаю точно!

— Не совсем так. Но ты все же немного умеешь думать…

— Ты спрашивал об этом в долине Сиван!

— Оставим это. Что ты мне скажешь?

— Нет.

Лачи выдохнул глубоко — и взглянул на пленника почти с восхищением. У того, казалось, все тело светилось улыбкой — ненавидящей и обреченной. Он не умел скрывать свои чувства, хотя, может, и предпочел бы гордое пренебрежение или иное что.

— Думаешь, брат сделает все, что нужно? Придет за тобой, например?

— Я верю ему. Но не жду.

— Ну хорошо, — Лачи слегка склонил голову на бок, по птичьи — словно прислушиваясь, что творится в сердце у дикой зверушки. — Хорошо. Есть еще тот твой мальчик… если он цел до сих пор. Мне почему-то кажется, да. Не думаю, что его особо охраняют там, у вас. Не обязательно нам самим ехать за ним, достаточно заплатить кое-кому с поселений. Может быть, он…

…Северянин шарахнулся, позабыв о достоинстве, когда бронзово-смуглое тело кинулось вперед. Кайе даже не попытался воспользоваться Силой — то ли понял, что бесполезно, то ли просто среагировал, как привычно энихи. Пальцы метнулись к горлу Лачи… удар, который убивает мгновенно. Самую чуточку не успел. Бездна… он почти порвал кольца головонога. Лачи вытер лоб, внезапно ставший мокрым, и понял, что рука вздрагивает.

— Йишкали таю, — хрипло проговорил Лачи, неотрывно глядя на мальчишку-южанина. Кажется, тот был без сознания… кольца отшвырнули его назад — лежал на спине, раскинув руки, и все еще пытался шевелиться. Изо рта, ушей и носа шла кровь, и, судя по прерывистому неглубокому дыханию, треснули ребра.

— Прекрати! — рявкнул северянин сам не зная кому, этому сумасшедшему полузверю-полуребенку или головоногу. Чуть не отдал приказ кольцам раскрыться, отпустить… Бездна, но ведь нельзя. Если почувствует, что хоть чуть-чуть может двигаться и дышать, он снова ударит. Вновь будет биться, как зверь о решетку, пока не убьет — неважно кого, себя или врага. Или пока не сумеет успокоиться… что вряд ли.

И все же велел каменному чудищу ослабить хватку.

— Как тебя терпели в Астале, — обронил Лачи, видя, что сознание возвращается к южанину.

— И ты… терпишь, раз не убил, — одними губами проговорил, вскинул подбородок. На сей раз человек одолел зверя.

Поднял руку, вытер лицо — то есть, думал, что вытер. Просто размазал кровь. Приподнялся на локте, пробуя сесть. Бездна — он еще не унялся! Глаза черные-черные, виден только зрачок. И ясно — сил почти не осталось.

— Тебе не стоит шевелиться сейчас.

— Какой заботливый! Я не… шкура, чтобы лежать тут… А ведь ты боишься меня… — заметил вскользь. — Страх я всегда чувствую…

Запрокинул голову, несколько мгновений изучал каменного головонога. Лачи подавил приступ тошноты. Каждое движение дается ему невероятной ценой. Йишкали… что же мальчишка с собой творит? Хочет умереть? Неужто не понимает — это не в его воле.

— Ты помнишь, что я обещал тебе, — напомнил Соправитель, желая подстегнуть выбор — и пожалел о поспешности. Если человек балансирует на канате, не стоит его даже подбадривать — отвлечется и может сорваться. А рыбу, что идет на приманку, не поощряют тем более.

Мальчишка проговорил, разглядывая недобро косящее глазом чудище:

— Жаль, он не поймет, что я о нем думаю… ну, хоть ты передай. — И, повернувшись к Лачи:

— Вели ему не держать так сильно. Не хочу тут валяться.

Если это просьба… Лачи посомневался, но велел головоногу ослабить хватку еще немного. Судя по виду пленника, тот не смирился, только вряд ли сейчас и муху отгонит. Сесть, однако, сумел. И кровь снова пошла…

— Ножа ты мне не дашь. Огня у вас, северных крыс, в руках не бывает, — Кайе широко улыбнулся. Нехорошая это была улыбка, особенно на перемазанном кровью лице: — А мне вы руки связали, хоть и не ремнем.

— Зачем тебе огонь или нож?

— Ты не можешь позвать пламя… дай это! — указал на тяжелую бронзовую пряжку пояса. Один ее край был довольно острым.

— Хочешь перерезать себе горло? — осведомился Лачи. Оборотень расхохотался.

— Этим? Дай, исполни в обмен и мое желание!

Северянин подумал и отстегнул пояс. Поранить себя может, пожалуй. Убить — вряд ли… Но на всякий случай отдал приказ чудищу сдержать руку, если тот потянется к горлу. Руку, никаких больше полных колец!!

Юноша зажал пряжку в кулаке. Взмах, и еще — Лачи не успел помешать.

«Он же, как молния», — подумал северянин со сложной смесью ужаса и восхищения, — «Даже сейчас». Золотисто-коричневое плечо Кайе было залито кровью. Линии татуировки, грубо разорванные, полностью скрылись под ней. И опытному целителю не восстановить.