Сильное лекарство (ЛП)

Делая крохотные, шаркающие шаги, он вёл пальцами вдоль кровати, пока не дошёл до угла. В висках началась пульсация, и Джона покачивался под этот ритм. Он попытался идти вдоль рамы кровати, но врезался во что-то, что оставил на полу, и пришлось сделать несколько спотыкающихся шагов, чтобы восстановиться. Когда Джона выпрямился, на расстоянии вытянутой руки не было ничего, что бы ему помогло.

Он дёрнулся вперёд в слепой надежде — ха — что достанет до двери. Он издал вскрик триумфа, когда его рука сомкнулась на холодном металле дверной ручки. Он понятия не имел, где его мобильник — крохотный объект в огромном сборище пустоты — так что лучшим шансом было попытаться найти городской телефон.

За дверью находился маленький коридор, который вёл из спален на первом этаже в гостиную. Джона редко пользовался городским телефоном, так что тот стоял на изящном старом столике его матери, прямо в конце коридора. Если держаться у стены, Джона должен был его найти.

Дверь громко скрипнула, когда Джона открыл её и осторожно обошёл, держась пальцами за дверную раму, для поддержки. Пятнадцать, может двадцать шагов до телефона. Он мог справиться. Его мозг содрогался от белизны, как сердце, которое только что дефибриллировали.

«Сосредоточься. Возьми телефон. Вызови чёртову скорую». Как забавно будет соседям наблюдать, как медики увозят бедного, рехнувшегося голого отшельника вперёд по улице. Пробираясь по коридору, Джона касался пальцами колючей, отслаивающейся краски стен. Он всё хотел их перекрасить... наверное, теперь не сможет.

Он вскрикнул от облегчения, когда его рука наткнулась на деревянный край, означающий конец стены. Прижавшись телом к этому куску дерева, Джона осторожно прошёл в гостиную, и стукнулся коленями о столик. Он был так благодарен, что чуть не расплакался.

Джона покопался на поверхности старого столика, пока не нашёл телефон. Он молча молился богу, в которого не верил, за то, что не сломал себе шею по дороге. Взяв трубку, Джона приложил её к уху. Как только он услышал успокаивающие гудки, его зрение прояснилось, и мир вернулся к жизни.

Он опустил руку и посмотрел на переносную трубку.

— Какого чёрта всё это было?

Стоя спиной к комнате, Джона услышал позади какой-то звук, напоминающий шуршание вывешенной сушиться одежды, которую развевает ветер. Он закрыл глаза и повернулся, не желая видеть, какое чудовище за ним пришло. Это была Онор, стояла в гостиной в своём весёлом платье с цветочным рисунком, как и бессчётное количество раз, пока была жива.

— Это снова происходит, — сказал Джона, не обращаясь ни к чему или ни к кому конкретно.

Его мать крутила руки, будто вытирая их о невидимое кухонное полотенце, и наклонила голову.

— Зачем ты вообще вернулся? — спросила она. — Ты же знаешь, ничего не осталось...

И затем его мир загорелся огнём.

***

Настоящее время...

Июньская жара казалась тяжёлой и давила, когда в понедельник утром встало солнце. Джона вздохнул и прислонился лицом к прохладному окну автобуса. Его разум был затуманен, а сердце обременяло осознание того, что он не справился. Он не смог поправиться, не смог стать нормальным, подвёл Кэма.

При одной мысли о том, чтобы снова увидеть Кэмерона Фокса, лёгкие Джона зудели от нехватки кислорода. У него была эта сияющая, блестящая фантазия о том моменте, когда он увидит Кэмерона впервые после зимнего отъезда. Когда он проведёт дома необходимое ему время, поправит своё психическое здоровье и смирится с прошлым. Он разберётся с воспоминаниями и пойдёт дальше, и будет образцом здравия — кем-то, кого сможет полюбить Кэмерон.

Он не справился.

Белый свет вернулся — на самом деле, возвращался несколько раз — как предупреждающий, горький друг, раскалывающий его сознание и крадущий зрение. Джона был вынужден принять слепоту как симптом, которым она и была. Джона вздохнул, когда автобус остановился, и не пришлось смотреть, чтобы знать, что ждёт за этими дверьми.

Поверхность под его головой уступила место открытому воздуху, и Джона пришлось схватиться за сидение, чтобы не свалиться. Кто-то схватил его за локоть, удерживая на ногах, когда Джона вышел из автобуса. Это был Рохан, Джона мог понять по запаху. Свежий цитрусовый аромат, переплетённый с приторной ноткой дыма от кубанской сигареты.

— Я тебя держу, босс, — сказал Рохан, его вкрадчивый акцент был знакомым и успокаивающим, как колыбельная песня. Рохан обвил рукой плечи Джона, чтобы помочь провести его внутрь, так что Джона прильнул к его большой фигуре, обеспечивающей безопасность. — Ох, Джои, я действительно думал, что на этот раз ты справился.

— Я тоже, здоровяк, — голос Джона был таким же тихим и отчаянным, каким он чувствовал себя.

— Здесь ступеньки. Чувствуешь ногой?

— Да, я понял, — Джона поднял одну ногу и оказался на первой ступеньке.

— Ещё одна. Шагай.

Джона шагнул.

— И ещё. Шагай.

Джона шагнул.

— Это всё. Теперь только нужно провести тебя через дверь, — мягко сказал Рохан. Они прошли в открытую входную дверь, Джона покачивался и опирался на Рохана.