Сильное лекарство

Кэмерон и раньше видел этот взгляд, на лицах своей семьи, в глазах судьи — чёрт, даже адвокат Кэма смотрел на него так, прежде чем всё закончилось — это был взгляд, который кричал: «О, как пали сильные мира сего». Понятия не имея, как много информации о его ситуации получили сотрудники Ривербенда, Кэмерон шёл вслепую, но по лицу здоровяка было ясно, что он не первый «волонтёр на общественные работы», которого они приняли.

Когда не смог найти никакого способа оттянуть неизбежное, Кэмерон засунул руки в карманы и подошёл к стойке.

— Эм, привет. Я Кэмерон Фокс. Я сегодня должен начать здесь работать.

Мужчина осторожно окинул его взглядом — не в сексуальном плане — прежде чем протянуть руку для рукопожатия.

— Рохан Юбэнкс. Я главный руководитель группы сопровождения, а также один из медбратьев. Из-за твоей уникальной ситуации, ты будешь отчитываться напрямую мне, и только мне. Идём, я проведу для тебя быстрый тур по центру, пока всё обойду, — он позвал Кэмерона прочь от стойки, и они вместе пошли по узкому коридору к блоку закрытых дверей.

— Итак, смотри, — продолжал он, — мы гордимся своей программой общественных работ, и наша цель никого не пристыжать или даже никого не наказывать. Нам кажется, что такие как ты могут получить пользу от взаимодействия с нашими пациентами и при виде их дороги к восстановлению — а также при виде того, насколько хуже могут быть жизни других. Это может быть проверкой реальности. В связи с этим, единственные, кто знает обстоятельства твоего трудоустройства, это я, директор центра и три наших главных докторов. Остальные сотрудники работают по принципу «нужной необходимости», так что я предлагаю тебе не давать им никаких причин для необходимости всё узнать, понимаешь?

Кэмерон знал, о чём говорит Рохан — не облажайся, и к тебе будут относится как к нормальному работнику. С этим он мог жить. Это было лучше, чем если все вокруг будут думать, что он какой-то преступник на общественных работах.

— Да, сэр. Спасибо.

Рохан коротко кивнул и продолжил свои спешные шаги по коридору. Вскоре они прошли через очередную дверь, которая открывала путь к круговой стойке медсестёр. Оттуда здание разделялось на три разных коридора. Кэмерон остановился, когда Рохан задержался у стола и облокотился на него, как и на стойку в приёмной. Он улыбнулся стройной медсестре-латиноамериканке за стойкой.

— У нас с сегодняшнего дня новый испытуемый, — сказал Рохан со своим музыкальным акцентом.

Кэмерон побледнел, затем почувствовал на лице жар. Он задумался, что произошло с тем, чтобы к нему не относились как к преступнику.

Будто прочитав его мысли, Рохан сказал:

— Так мы называем новобранцев, особенно помощников по уходу за пациентами. Таких раньше называли санитарами, так что так может быть записано в твоём заявлении на работу, — он подмигнул, побуждая Кэмерона подыгрывать.

— Эм, да. Всё нормально, я не против быть… испытуемым.

Широкая грудь Рохана затряслась от смеха.

— Это Ифаджения, наша главная медсестра. Она прямо подчиняется мне, так что в основном управляет медсёстрами.

Она тянется через стойку, чтобы пожать Кэму руку.

— Зови меня Ифа, пожалуйста. А ты?

— Кэмерон Фокс. Приятно познакомиться.

— Взаимно, Кэмерон. Добро пожаловать в Ривербенд.

— Спасибо.

— Ладно, коридор справа ведёт к общей комнате, кабинетам докторов и различным залам заседаний, где мы проводим все групповые сессии терапии. Там ты будешь проводить много своего времени, так что мы пойдём туда в конце тура. Средняя дверь ведёт в наш зал физиотерапии, спальни пациентов с высоким риском, изоляторы и наши центры по облегчению боли и уходу за неизлечимо больными.

— Облегчение боли? Но это не хоспис… — в замешательстве произнёс Кэмерон.

— Болезни некоторых наших пациентов прогрессируют в кататонию, и в этот период им нужен стандартный медицинский уход для облегчения боли. А ещё, конечно, состояние людей, которых лечат от нейрокогнитивных расстройств — Альцгеймера или лобно-височной дегенерации — в конце концов ухудшается… это смертельные болезни, Кэмерон. Ривербенд не просто полон шизофреников и алкоголиков, хотя их у нас хватает.

Кэмерон кивнул, неуверенный, что ещё сказать или сделать. Он так влип по самые уши, что был чертовски близок к тому, чтобы утонуть. Ему хотелось только поехать домой и скрутиться на своей кровати. Только дом больше не был домом. Вместо Манхэттена он жил в квартире-студии в Фолли-Крик, где едва ли имелась мебель. Его мир был довольно тусклым и пустым, и вот, он начинал работать в сумасшедшем доме.

— У пациентов — и у некоторых сотрудников, которых я ещё не поймал — есть прозвище для этого крыла, и лучше мне не слышать, как ты его используешь.

— Что за оно?

— Чистилище.

У Кэма болезненно закрутило желудок, когда он вспомнил своё первое впечатление о Ривербенде. Это не заставило его почувствовать себя лучше, находясь здесь.