Сильные духом

Они сидели на чердаке, держа люк открытым, чтобы услышать, когда придет пастор Пеллетье, и разговаривали. Когда Дейви попытался повалить ее на матрац, она воспротивилась — Пеллетье мог появиться в любую минуту, — но позволила ему несколько поцелуев. Ему их вполне хватило, чтобы воспламениться. В конце концов она была вынуждена его остановить. Когда он в очередной раз попробовал ее поцеловать, она прикрыла его губы рукой:

— Хватит, хватит. — Потом она сказала: — Мне надо тебе кое в чем признаться.

— И в чем же?

Пришло время покаяться в обмане. Она назовет ему свое настоящее имя, скажет, что она еврейка и родилась в Германии, повинится, что съела его шоколад… Вдохнув поглубже, Рашель спросила:

— Кто такая Нэнси? — Она решила начать с чего попроще.

— А что ты про нее знаешь?

— Я читала ее письмо, — ответила Рашель, отводя глаза. — Я знаю, это нехорошо. Мне очень стыдно.

Дейви рассмеялся:

— Прочла и прочла. Ничего страшного.

Его реакция придала ей смелости.

— Я съела твой шоколад.

Он опять засмеялся:

— В чем еще ты должна мне сознаться?

Ей хотелось рассказать ему правду о себе, но она никак не могла решиться.

— Так кто же такая эта Нэнси?

— Девушка, с которой я встречался. Даже подумывал на ней жениться. Она была очень подходящей партией.

— Подходящей?

— Наши родители дружили. Мы знали друг друга чуть ли не с детства. — Неужели это все, что их связывало? Только лишь то, что она ему «подходила»? В последнее время Дейви искал ответы на вопросы, над которыми раньше даже не задумывался. — В любом случае это было до того, как я встретил тебя.

— Почему встреча со мной должна что-то изменить?

— Никто не был мне так близок, как ты. — Это была еще одна новая истина, с которой он старался свыкнуться. — Теперь я больше не хочу жениться на Нэнси.

— На ком же ты тогда хочешь жениться? — спросила она нарочито беззаботным голосом.

— Не знаю… может быть, на тебе.

— На мне?

Ей было удивительно приятно это слышать, даже просто думать об этом. Но со свойственной ей рассудительностью Рашель сразу поняла, что это невозможно.

— Как ты можешь на мне жениться? Я останусь здесь, а ты будешь где-то далеко.

— Война когда-нибудь кончится, и я вернусь.

Может, он и вправду вернется. Все может быть — хоть это и казалось ей маловероятным.

— Нельзя шутить такими вещами, — сказала Рашель.

— Я не шучу. Продолжим твою исповедь?

Наступила длительная пауза. Как ему сказать, что она его обманывала, даже скрыла от него свое настоящее имя? Скажи она правду, и то тепло, которое Рашель сейчас чувствовала, счастливое осознание, что она любима, тут же исчезнут. Он не захочет на ней жениться, не захочет быть с ней рядом.

В этот момент снизу донесся громкий стук в дверь.

Дейви долго лежал, прислушиваясь к их голосам. Что еще ему оставалось делать? Он поел сушеных фруктов и выпил воды. Этот приезжий пастор наверняка уже спал глубоким сном. Возможно, и Рашель тоже. Дейви лежал, завидуя им обоим и жалея себя, но спустя какое-то время все же уснул.

Он проспал до самого утра. Разбудили его голоса Рашели и Пеллетье. Как только проповедник уйдет в церковь, Дейви сможет спуститься, сходить в ванную, умыться и побриться. Но тут он услышал, что мадам Анрио привела с собой всех детей: и пастора Фавера, и своих собственных. Рашели придется присмотреть за тремя самыми младшими, пока мадам Анрио с остальными будут на воскресной службе.

Рашель вдруг запела по-английски. В песне, которая сочинялась на ходу, она сообщила ему, что ведет ребятишек гулять, но, поскольку на улице холодно, она не сможет держать их там долго. У Дейви было не больше пятнадцати минут.

Наконец дом затих.

Спускаться по лестнице на одной ноге без посторонней помощи было трудно, но он справился. Когда Дейви забрался обратно на чердак, он чувствовал себя немного лучше.

Весь день он валялся на матраце и ждал.

Глава седьмая

Служба, сказал за обедом пастор Пеллетье, прошла хорошо. До шести часов, когда отходил его поезд, оставалось еще много времени. Пеллетье провел его, сидя у камина с Библией.

Рашель пошла провожать пастора до станции. Ей хотелось удостовериться, что поезд отправился и Пеллетье действительно на нем уехал. Вернувшись, она обнаружила Дейви в гостиной. Опираясь на костыли, он стоял у камина.

— Прости, — сказала Рашель. — Тебе там, на чердаке, наверное, было не сладко. И ты, должно быть, умираешь от голода. Налить тебе супа?

— Да, спасибо.

Между ними возникла неловкость, как будто они не виделись долгие месяцы.

— Еще осталось немного кролика.

— Замечательно.

За ужином разговор тоже не клеился. Поев, они перешли обратно в гостиную. Рашель подкинула дров в камин.

— Думаю, нужно спустить вниз матрац, — сказал Дейви.

— Я сама спущу.

Рашель взобралась по лестнице на чердак. На костылях Дейви мало чем мог ей помочь, разве что принять матрац, когда она протолкнула его в люк.

— Давай отнесем его к камину, — предложил Дейви.

— Зачем?

— Мы сможем сидеть на нем и играть в шахматы. По крайней мере, там мы не замерзнем.

— Ладно, — согласилась Рашель.

Они перетащили матрац в гостиную и освободили для него место у камина.