Сильные души (ЛП)

— Д-д-давай… притворимся… что… прошлого года… — он удерживает свой взгляд на мне, когда ложится обратно на спину, его дыхание становится еще более учащенным, — н-н-никогда не б-б-было.

Я не могу забыть его лицо, окровавленное и такое бледное.

Мое сердце сжимается от боли, от затяжного отчаяния и тоски, вот только ничто не может прогнать ее прочь. Это воспоминание навсегда врезалось мне в память. Оно никогда не исчезнет. Уже нет.

* * *

Мелинде требуется тридцать минут, чтобы приехать за мной в Абердин.

— Можешь отвезти меня в Харборвью? — спрашиваю я, садясь в машину.

Она выглядит слегка растерянной. Она хмурит брови, а потом смотрит на мою руку.

— Конечно… но, что случилось? Ты врезалась в оленя или еще во что-то?

Я чувствую, как к горлу подступает желчь, пустой желудок скручивает спазм.

— Чейз… — из меня вырывается всхлип, который я больше не могу сдерживать.

— Я л-л-любл-лю… т… т-тебя, — его надломленный голос, воспоминания о его словах сжимают мое сердце.

— Чейз? Что не так с Чейзом?

— Я врезалась в него.

— Ладно…

Мел и понятия не имеет. Она даже не понимает, что произошло. Она не знает, кто он для меня. Он единственный.

— Ну, он в порядке?

Чтобы ответить на ее вопрос, у меня уходит десять минут. Десять минут я пытаюсь ответить ей, но каждый раз при этом начинаю рыдать.

— Нет, — наконец, отвечаю я. — Он не в порядке.

Оставшуюся часть пути она не настаивает на подробностях, потому что чем больше она пытается, тем сильнее я плачу.

У нас занимает два часа, чтобы добраться до Харборвью. Два мучительно длинных часа, в течение которых я пытаюсь осмыслить произошедшее и последние слова, которые сказал мне Чейз.

— Я л-л-любл-лю… т… т-тебя.

Его слова пронзают мое сердце, как удар, проникают в самую душу. Все, что у меня остается, это очень слабая надежда, но я отчаянно цепляюсь за этот небольшой проблеск и верю, что он остался жив.

А потом часть меня думает, что, возможно, я не заслуживаю шанса быть с ним.

Я бы отдала все на свете, чтобы поменяться с ним местами.

— Куда ехать?

— Высади меня около входа в отделение реанимации, — я указываю рукой на красный знак, а другой уже открываю дверь, готовая выпрыгнуть из машины, как только она остановится. — Езжай, припаркуйся, а потом найди меня там. Я собираюсь сходить проведать его.

Я врываюсь внутрь через раздвижные двери и подхожу к стойке регистратора.

— Вы можете сказать мне, где лежит Чейз Паркер?

— Куинн!

Я слышу голос Джанет и разворачиваюсь от удивления. Конечно, она здесь. Это же ее сын. Наверное, они позвонили ей, как только доставили его сюда.

О, Боже, они сказали ей, что это была я? Она меня ненавидит?

Я не произношу ее имени. Не уверенная, что смогу, я направляюсь к ней, оценивая ее реакцию, прежде чем заговорить.

Облегченно вздохнув, она притягивает меня в объятия, и это последнее, что я ожидала от нее в данный момент.

— Что произошло? — спрашивает она, уткнувшись лицом в мои волосы.

— Я не знаю, — мой голос дрожит.

Не плачь. Прямо сейчас у тебя нет никакого права плакать. А у нее есть.

Мои мысли снова мечутся между тем, что произошло, и что я помню. Я чувствую, что детали уже начинают угасать, размыты по краям, как ослепивший нас туман. Либо это, либо причина в болеутоляющем, которое мне дали от боли в руке.

— Ладно, — Джанет ведет нас к сиденьям, ее черная футболка с эмблемой бара «О’Брайен» указывает на то, что, скорее всего, она покинула работу в спешке после звонка, когда ей сообщили, что ее сын ранен. — Ну, они сказали, что в данный момент он на операции.

Я сажусь около нее, осторожно придерживая свою больную руку.

— Они сказали что-нибудь еще? Я имею в виду… я помогла ему выбраться из грузовика. Может, мне не надо было этого делать. Я знаю, что не следует передвигать человека, если не уверен в его ранении.

Джанет потирает мою руку.

— Они мало что сказали. Я уверена, что ты сделала все правильно, — она смотрит на мою руку. — Ты в порядке? Они сказали, что ты попала в аварию вместе с ним. Ты была с ним в грузовике?

— Нет. Я была за рулем своей машины. Я врезалась в него… или он врезался в меня. Я, правда, не знаю. Был сильный туман, и его фары дальнего света были включены, — слова вырываются из меня так быстро, что я удивлена, если она смогла разобрать их.

Джанет хмурится и смотрит на меня покрасневшими глазами.

— Чейз жаловался, что их заклинило, потому что прошлым вечером несколько машин сигналили ему. Он собирался посмотреть их завтра.

Я откидываюсь на спинку стула, почувствовав головокружение.

— Не могу поверить, что это произошло.

— Все хорошо… давай будем просто мыслить позитивно.

Мыслить позитивно? Как я могу это делать в такой момент, и как она может быть такой сильной, когда ее сын на операции?