Сильвия

Восемнадцать ложек сразу – и все немытые,
–  и за этим последовало —
В раковине – все, что нужно,
чтобы опуститься в его глазах:
так низко, что лапки ворона,
Что радовали глаз,
Утонули в ручьях.
Порядок исчез, и от безумия осталось лишь
оно само.
Однажды я ходила по воздуху
В нескольких футах над землей, которую боготворила.
Подпитывая эфирные искры в ожидании
Вырваться в слова – преломляющиеся, мимолетные,
смыслов стенания;
Я пялюсь в налоговые декларации
за столом, накрытым для одного,
И больше не вожу: дороги требуют
Индивидуального порядка в общем хаосе;
Я сижу у левого окна машины, доставшейся мне в наследство,
Смотря с улыбкой вдаль.
Меня назвали бесполезным штурманом
С такой нежностью, что уголки его губ растянулись
до невозможности.
Но вдруг – одна за другой
Ложки утопили мои грезы и остались там,
Где я их оставила, – все восемнадцать штук —
В раковине.

После этого было написано: «P. S. Он снова ударил меня прошлой ночью». И больше ничего. Подпись «с наилучшими пожеланиями, С. П.» была шаблонной. Он понял это по разнице шрифтов.

Он некоторое время смотрел на экран, после чего решил пойти побегать. Он уже несколько недель не выходил на пробежку. А если и выходил, то только в наушниках, в которых играла самая не подходящая для упражнений музыка – каввали, тхумри, суфийские[32] песни на пакистанском радио, даже классические бхаджаны[33].

– Ты что, не знаешь о неприкрытой патриархальной основе вайшнавской [34] литературы? – с неким отвращением спросила она, пролистав его плейлист. – Ты веришь в это?

– Я верю в музыку. А мелодичные композиции меня успокаивают, – сказал он.

Это была одна из многих вещей. Хотя это было давно, он так и не избавился от привычки придумывать в голове точные оправдания своему выбору.

Сегодня он не стал включать музыку. Он бежал в полной тишине. Он бежал мимо магазина продуктов Антона; солнце слепило, и он помахал рукой в ту сторону, где обычно сидел Антон, радуясь, что не придется встречаться с ним взглядом. Он бежал мимо домов, на пороге которых стояли бутылки с водой цвета индиго, чтобы отпугивать бродячих собак, – поверье, которое, как лесной пожар, охватило весь регион, несмотря на то что уже час спустя после появления первой бутылки было доказано, что это вопиющее заблуждение, так как собака тут же помочилась на одну из них. Он бежал мимо озера, запруженного маленькими свистящими утками и бутонами лотоса, похожими на логотип на упаковках средств интимной гигиены, которыми она пользовалась. Он бежал мимо невысоких куч сгоревшего пластикового мусора. Пластиковые бутылки горели даже тогда, когда были наполовину заполнены водой или сладкими напитками. Они расплавлялись до амебоподобных форм, но оставались закрытыми прозрачными сосудами с жидкостью в куче пепла. Обычно они его беспокоили, но сегодня он лишь рассеянно скользнул по ним взглядом. Он бежал с крыльями за спиной.

Когда он вернулся, в почте его ждало продолжение – безумное извинение:

«Я не знаю, что на меня нашло. Не знаю, почему отправила вам это письмо. Я просто поняла, что наличие собственной комнаты не обязательно освобождает от необходимости убирать за другими, и подумала, что вы меня поймете. Но мы едва знакомы, и мое сообщение, должно быть, обеспокоило вас. Я не могу винить во всем вино. Я прошу прощения. Также прошу вас не судить моего мужа по моим рассказам (я очень надеюсь, что вы сможете забыть эту историю). Он хороший человек. Дело не в гендерной принадлежности. У него проблемы с контролем гнева, но он работает над этим».

На этот раз подпись «искренне ваша», полная раскаяния, не могла быть шаблонной.