Сильвин из Сильфона

«БуреВестник», «Кто отстреливает педофилов?»

…Загадочные убийства мужчин породили слухи о появившемся в нашем городе очередном маньяке. В своем большинстве погибшие — отцы семейств с незапятнанной репутацией, исправные налогоплательщики. Кому понадобилось одного за другим уничтожать добропорядочных граждан?..

…Благодаря своему источнику, который, конечно, не могу назвать, мне стало известно, что всех погибших объединяло одно: нездоровое влечение к детям. Вчерашнее, семнадцатое по счету убийство, подтвердило эту версию. В компьютере пятидесятилетнего мужчины, выброшенного из окна собственной квартиры, обнаружены сотни файлов с детской порнографией, а также многочисленная недвусмысленная переписка, где он таится под ником Айболит. Следователям уже удалось выяснить, что убитый принимал активное участие в деятельности международной сети педофилов. Так, несколько лет назад он уже проходил по не дошедшему до суда уголовному делу, связанному с торговлей детьми…

Сейчас милиция разыскивает девочку примерно десяти лет, которую неоднократно видели вместе с некоторыми погибшими. Следствие считает, что таинственный ребенок поможет пролить свет на обстоятельства дела. Также в этой связи несколько раз звучало имя Странник…

Сантьяго Грин-Грим

В середине лета в центре Сильфона у десертного кафе с изящным вензелем на стеклах, остановился престранный гражданин. Тщательно отутюженный, с полным ртом новеньких зубов и даже в тонированных очках, он все равно казался несовместимым с той бархатной атмосферой, которая предполагалась за лацканом ухоженных витрин. И дело было совсем не в том, что всю его внешность покрывал выразительный орнамент увечий, и не в чудаковатости его манер, а просто любой биосканер сразу выдал бы по слогам металлическим голосом: Опасность! Чужак, возможно, представитель инопланетной цивилизации или иной реальности! — и это было настолько очевидным, что прохожие спешили скосить глаза и пройти стороной. Впрочем, престранный человек теперь считал, что это не его проблемы, а их, этих панированных индюков, и вообще: он нынче на этом празднике жизни не гость-подъедала, как раньше, а полноправный хозяин, да и еще и тамада.

Возле него, как бы случайно, приостановилась нелепая девчонка с тряпичной куклой в руке, извлекла из кармашка детскую пудреницу и старательно воспользовалась ею.

Марина. Дядя Сильвин! Они здесь, в этом кафе. Я уже часа два их здесь сторожу! А вот автомобиль, на котором они приехали.

В двух метрах, кичливо взгромоздившись хищным рылом на тротуар, поджидал хозяев сомлевший под солнцепеком BMW без номеров.

Сильвин. Молодец. Иди в машину. Тебя отвезут в салон к тете Чернокнижнице. Помоги ей, у нее сегодня очень много работы.

Марина. Дядя Сильвин! А ты расскажешь мне сказку на ночь? Я хочу узнать, чем все закончилось у добрых стран-шкр&!

Сильвин. Конечно.

Девочка явила в щедрой улыбке благодарности возмутительно некрасивый рот и через мгновение ее ободранные коленки мелькнули в салоне набычившегося на другой стороне улицы Хаммера.

У дверей кафе караулил все тот же Цербер, который когда-то любезно поучал Сильвина, как надо себя вести в приличных местах, чтобы не вызвать у окружающих рвотного рефлекса. Возвышаясь телебашней, с бицепсами душегуба, он по-прежнему казался бескомпромиссным компостером для белобилетников, но Сильвин-то знал, что, во-первых, этот хмурый глаз на самом деле славный малый, а во-вторых, у него самого найдется пара-тройка доводов, чтобы убедить любого, что он персона грата.

Несмотря на кардинальную смену имиджа, Цербер сразу распознал в импозантном калеке старого знакомого.

Цербер. А, это опять ты? Что случилось с твоим лицом?

Сильвин. С лицом? Под трамвай угодил.

Цербер. Что же ты по сторонам не смотришь? Или Аннушка пролила масло? Где пропадал столько времени?