Силы и престолы. Новая история Средних веков

Лютер однажды назвал себя сыном, внуком и правнуком крестьянина и заметил, что ему удалось получить образование только потому, что его отец ушел из родной деревни и стал преуспевающим плавильщиком меди в Мансфельде (в современной немецкой области Саксония-Анхальт, примерно в 100 км к северо-западу от Лейпцига). Именно там в 1483 г. родился Лютер. Позднее он поступил в соборную школу в Магдебурге и в университет в Эрфурте. В 1505 г., когда Лютеру было 22 года, он получил степень магистра и принял духовный сан, присоединившись к братьям-августинцам[1067]. Через три года он читал богословские лекции в Виттенберге и за год до своего тридцатилетия получил там степень доктора богословия. Он специализировался на псалмах и Послании апостола Павла к римлянам. Словом, на первый взгляд в Лютере не было ничего необычного.

Но в ходе своих богословских размышлений Лютер постепенно заинтересовался природой божественного прощения. По мнению Лютера, прощение нельзя заслужить теми или иными делами – это исключительно вопрос веры. Сейчас суть этой проблемы может показаться нам малопонятной, а разница чисто формальной. Очевидно, к этой мысли Лютера изначально подтолкнула почти невротическая одержимость несовершенством собственной души. Но, размышляя на эту тему, профессор пришел к выводам, получившим впоследствии серьезный политический резонанс. Лютер утверждал, что путь на небеса прокладывают не дела, а вера, и это никак не вписывалось в картину мира, где католическая церковь накапливала богатства, призывая позаботиться о спасении души через деятельное покаяние или денежный взнос. Если для спасения достаточно было лишь верить, раскаиваться, любить ближних и молиться о благодати, то в чем тогда был смысл папских индульгенций и буллы Sacrosanctis 1515 г. и, в частности, зачем их так агрессивно рекламировали в германских государствах такие деятели, как доминиканский монах Иоганн Тецель? Именно этот вопрос задал себе Лютер, когда погрузился в свои богословские изыскания.

В каком-то смысле «Тезисы» Лютера можно рассматривать как раунд его личной теологической борьбы, а Тецель со своими проповедями в пользу индульгенций всего лишь подвернулся ему под руку в качестве удобной мишени. Именно поэтому заявления Лютера звучали так искренне и вызывающе. «Папа, – заявлял Лютер в шестом тезисе, – не имеет власти отпустить ни одного греха[1068]. – И продолжал: – Поэтому ошибаются те проповедники индульгенций, которые объявляют, что посредством папских индульгенций человек избавляется от всякого наказания и спасается… И даже души, пребывающие в Чистилище, [папа] не освобождает от наказания» (тезисы 21–22). Лютер отдельно остановился на знаменитой присказке, которую обычно приписывали Тецелю: «только звякнет в ящике монета, душа из Чистилища поднимется к свету». Вздор, возражал Лютер, на самом деле продажа индульгенций – не более чем мошенническая схема, в которой вина одинаково лежит и на продавце, и на покупателе. «Сколь редок истинно раскаявшийся, столь же редок по правилам покупающий индульгенции, иными словами – в высшей степени редок», – писал Лютер в 31-м тезисе. Нельзя сказать, что это была особенно свежая и оригинальная мысль. Еще в XII в. Пьер де Пуатье утверждал: возмутительно думать, будто спасение души можно просто купить за деньги. «[Господь] смотрит не сколько дано, но… с каким намерением», – писал Пьер[1069]. Однако Лютер высказывался на эту тему с необычайной прямотой и откровенностью: «Навеки будут осуждены со своими учителями те, которые уверовали, что посредством отпустительных грамот они обрели спасение» (тезис 32)[1070]. Ясно, что подобные заявления должны были кому-то сильно не понравиться.

Одна из причин, почему «Тезисы» Лютера так захватили общество в 1517 г., заключалась в том, что папа Лев X, против которого выступал Лютер, был не просто от природы склонен к расточительству – он был по-настоящему коррумпированной фигурой. Начать с того, что Лев X принадлежал к семейству Медичи, а в политических и религиозных делах Италии это всегда служило отягчающим фактором. Кроме того, он, очевидно, крайне плохо представлял себе, что значит поступать правильно. Несомненно, он был щедрым меценатом, образованным и культурным человеком, но словно не осознавал, насколько компрометирует самого себя и всю папскую канцелярию постоянными сборами денег на различные проекты, от восстановления собора Святого Петра до борьбы с османами.