Силы сопротивления

Мимо них в закрытом белом комбинезоне с маской-респиратором на лице прошел человек, нырнул в дверь. Бурдюкову вдруг жутко захотелось узнать, каким бы показала его галлюцинация. Возможно, не в комбинезоне, а в простыне?

Следуя за Павлом, он оказался в овальном, хорошо освещенном зале без окон, где и справа, и слева через равномерные промежутки размещались кабинеты.

— О! — сказал Павел.

Браслет на его запястье замигал, дверь одного из кабинетов также по контуру осветилась желтым.

— Я пошел.

— До встречи, — сказал ему Бурдюков, чувствуя, как крутит в животе.

Не позавтракал. Кашица не понравилась. А было-то — оливье.

Он постоял, дожидаясь вызова, покрутил браслет — не сломался ли? — и медленно побрел в дальний конец зала, где наблюдалось несколько таких же, как он, бедолаг. Дойти до них ему, впрочем, не довелось — одна из дверей вспыхнула оранжевым, ей с задержкой ответил, завибрировал браслет.

Говорить о галлюцинациях, не говорить? Ну, положат в больницу куда-нибудь, подумал Бурдюков. Отдохну. Отдыхать полезно. Он не помнил, чтоб у него был отпуск.

Ручки у двери не было.

Бурдюков нахмурился — может он чего-то не видит? Или надо просто толкнуть? Только не вежливо как-то.

— Проходите.

Дверь отъехала в сторону, едва Бурдюков подступил ближе.

Помещение внутри было разделено на две части. Первая служила приемным кабинетом, здесь стоял металлический стол, к нему примыкали картотечные ящики, вдоль стены располагались тумба на колесиках и стеклянный шкаф.

Вторая часть, более обширная, была до половины задернута синей занавеской. В просвет виднелось ложе белого кресла, подлокотник-желоб, плечо с мониторами на тонких штативах и полукруг за ним, густо оплетенный толстыми синими и красными проводами. Рядом стоял узкий столик для инструментов, на котором лежал инъектор.

— Здравствуйте.

Доктор в халате, перчатках и марлевой повязке на лице, выходя к Бурдюкову из невидимой ниши, полностью расправил занавеску.

Бурдюков кивнул.

— Здравствуйте.

— Садитесь.

Доктор подставил круглый, вращающийся стул. Бурдюков сел.

— Как себя чувствуете?

— Хорошо.

— Уверены?

Доктор опустился в рабочее кресло и поймал Бурдюкова за запястье, проверяя пульс. Пальцы его даже через перчатки казались холодными.

— В целом, да.

— Тошнота?

Внимательные серые глаза уставились на Бурдюкова.

— Нет.

— Приступы слабости?

— Не помню.

— Хорошо, — доктор легко коснулся пальцами шеи, ладонь его под ухом скользнула к затылку. — Галлюцинации?

Бурдюков напрягся.

— В каком смысле?

— Бывают галлюцинации? Некоторые жалуются. Такое возможно в связи с изменениями магнитосферы.

Бурдюков, подумав, кивнул.

— Сегодня.

— Угу, — доктор отклонился в кресле. — Опишите, пожалуйста.

— Ну… — Бурдюков замялся. — А меня не объявят сумасшедшим?

— Когда вы не сможете различать галлюцинации и действительность, тогда над этим стоило бы подумать, — строго выговорил доктор. — Но так как вы сознаете, что это галлюцинации, то беспокоиться вам не о чем. Смелее, Сергей Григорьевич, смелее.

— Ну, в общем…

Бурдюков, запинаясь, рассказал о том, как ванна перестала быть ванной и оказалась корытом, как уютная квартира превратилась в жуткое, грязное помещение, стол — в кусок фанеры, а люди…

— Что люди? — спросил доктор.

— Изменились, — выдохнул Бурдюков.

— В каком смысле? Перестали быть людьми?

— Нет, перестали быть теми, кого я знаю. Даже я сам… — голос Бурдюкова дрогнул. — Я стал такой… будто вешалка, тощий…

— Изможденный?

— Да!

— А сейчас?

Бурдюков поглядел на свои руки, сжал-разжал крепкие пальцы.

— Нет, сейчас все нормально.

— А не было у вас чувства, что тот вы — настоящий, а галлюцинация, наоборот, все, что виделось до этого?

Бурдюков испуганно мотнул головой.

— Нет!

— Ну, хорошо, — доктор встал, — на всякий случай мы с вами все же пройдем небольшую процедуру.

Он сдвинул занавеску, достал откуда-то снизу тонкий матерчатый чехол и ловко натянул его на кресло.

— Ложитесь, Сергей Григорьевич.

— Обувь снимать? — спросил Бурдюков.

Доктор улыбнулся.

— Не обязательно.

— А одежду?

— Сойдет и так. Ложитесь.

Бурдюков сел на край кресла.

— Это не больно?

— Нисколько.

Доктор заставил Бурдюкова сместиться к спинке. Уютно жужжащий моторчик зафиксировал кресло горизонтально.

— Руки прошу положить в выемки на подлокотниках.

Бурдюков повиновался. Доктор показал ему прозрачную желтую капсулу, которую зарядил в инъектор.

— Это ПОБС.

— Что?

— Программно-ориентированная белковая смесь. Звучит как лопающийся пузырек, не правда ли? ПОБС!

— А что это?

— Ну, это не важно. Вы все равно забудете.

Рука доктора снова нырнула к затылку Бурдюкова, раздался щелчок, и Бурдюков умер. Вернее, на время перестал существовать.

3-е октября

— Серенький!

Спросонья Бурдюков не понял, что это белеет перед ним в темноте.

— Серенький! Ты спишь?

— Что? — Бурдюков приподнялся на локтях.

И едва не упал обратно. Голова была тяжелой, а тело и руки казались ватными. Белое наплыло, присело рядом, со скрипом надавив на пружины кровати.

— Как вчера пришел, так и лег, — что-то шлепнуло Бурдюкова по щеке. — А я? А кто меня любить будет? Сосед?

— Какой сосед?

— Ты невинность не разыгрывай!

Бурдюков выдохнул.

— Магда?