Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных

Ещё пара шагов в темноту. Холод был всепроникающим, и ей невольно захотелось немедленно выбежать наружу и укутаться в какой-нибудь плед. Но вместо этого она лишь пошла дальше, пока не дошла до некоего барьера: его не было видно, но она ощущала, что он есть. Нечто прозрачное, эфемерное и призрачное, будто кто-то применил магию и окутал помещение непроницаемой пленкой, пройти сквозь которую мог лишь избранный. Помещение за барьером тонуло в непроглядной тьме, и даже когда Вишну включила фонарик, удачно запасенный ею до начала миссии, он не высветил ровным случаем ничего: будто то была не тьма, а выкрашенная в чёрное стена. Но не было даже блика, свет будто бы рассеивался и исчезал, – примерно с таким же эффектом сталкивались исследователи космоса при проведении экспериментов с чёрными дырами. Оставалось лишь одно: Вишну протянула руку и коснулась невидимой пелены. Сквозь палец прошёл холодок, но никаких других последствий не было, – он свободно прошёл сквозь заслон и исчез из поля зрения Вишну. Значит да, – силовое поле, но только необычное, будто бы сошедшее со страниц фантастических книг и кадров ментальных фильмов. Это определённо были технологии старого Та-Кемета, или, в данном случае, правильнее говорить Земли.

Что же, обратного пути нет: она сделала уверенный в шаг в неизвестность. Ощущение было такое, будто она за секунду попала из морозильной камеры в хорошо отапливаемое помещение: щёки обдало жаром, а глаза сузились как от яркой вспышки света. Но когда она наконец привыкла к резкой смене температуры и яркому свету, она оказалась так обескуражена увиденным, что встала как вкопанная и почувствовала, как её губы разомкнулись и так и остались открытыми. Большое округлое помещение было полностью обито уютными деревянными панелями, а по полу тянулся узор классического паркета: такие декорации она видела разве что в музеях Земного быта 20-24 веков или же в драматических фильмах того времени. Кажется, такой стиль назывался английским, в честь одной из разобщенных стран того времени. Все стены помещения были заставлены впечатляющими и блистающими шкафами с книгами, которым бы позавидовал любой современный коллекционер. Мало того, что здесь были собраны авторы предзабвенческого периода литературной авансцены, вроде Питера Кабсса и Валерия Братовского, чьи эклектичные повествования о бытии и нравах того времени легли в основу современной исторической науки, так ещё она краем глаза заприметила писателей 21-ого и даже 20-ого века. Рэй Бредбери, Джек Лондон, Михаил Булгаков… Большинство этих книг считались давно утерянными или же частично утраченными, в то время как здесь оказывался настоящий кладезь человеческого искусства. Если же ещё присмотреться, то все дальние стеллажи оказывались посвящены науке и технике, – они были под завязку забиты ментальными дисками, микрохранителями и другими сверхмощными носителями информации. Тысячи зеттабайтов знаний, – и всё в одной комнатке в самом дальнем уголке галактики… Какая ирония.

Однако самая удивительная картина, которая в общем-то, больше всего и заинтриговала Вишну, разворачивалась в правой части помещения, где в камине, выложенном красным кал`ным кирпичом и украшенном искусной росписью, потрескивал будто бы настоящий огонь, а перед ним, уютно расположившись в черно-зеленом кожаном кресле расположился человек, погруженный в чтение старой и потасканной книги, с заношенными и засаленными страницами и выцветшими буквами на когда-то пестрой и завлекающей обложке. Льюис Кэрролл – Алиса в стране Чудес: Вишну никогда ни о чём подобном не слышала, но по названию решила, что это, скорее всего, какое-то бульварное чтиво с эротическим подтекстом. По крайней мере, насколько она знала, такие были очень популярны на Земле 19-20 веков. Сам же человек не поддавался никакому описанию: у него были как будто удлиненные руки и ноги, а тело оказывалось непропорционально малым в сравнении с членами. Более того, он весь был одет в какую-то белоснежную броню, настолько плотно прилегающей к коже, что, в то время как он беззаботно покачивал ногой, броня эластично сгибалась вместе с ней. На лице же была либо маска, либо некое подобие сплошного шлема, в центре которого светилось два бледных глаза, а ноздри и рот были чисто схематическими и представляли собой лишь несколько прямоугольных прорезей. В остальном шлем старался повторять контуры человеческого лица, что делало его внеземным и даже немного отталкивающим. Однако тут Вишну поняла: никакой это не человек, а самый что ни на есть робот, – такие модели были распространены до Забвения. Тогдашнее население Земли считало, что служащий им искусственный разум должен практически во всем подражать самому человеку, как манерой поведения, так и своей внешностью. Вишну даже слышала рассказы о роботах, которые умели открывать рот при речи и даже имитировать функцию дыхания. Такие модели, правда, в основном использовались в качестве сексуальных игрушек, но сам факт просто поражал.