Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных

Пройдя сквозь лабиринт переходов, шкафов и мостов она в очередной раз убедилась, что здесь, наверху, никого нет и, более того, вряд ли здесь кто-то вообще был в последнее время. Густой ковёр из пыли покрывал все перила и не продуваемые поверхности, так что Вишну ненароком подумала, что если здесь и есть отдел по уборке помещений, то их нужно всех уволить. Наконец она вышла практически к самому центру купола, однако тут же поняла, что дальше идти нет никакого смысла, так как стена из стеллажей резко закончилась, и она очутилась на кромке крайней платформы, которая, вместе с другими, формировала центральный круг, через перила которого можно было смело наблюдать всё то действо, что происходила внизу. А там было на что посмотреть. Если подумать, то всё происходящее очень напоминало ту миниатюрную сценку, которую она вместе с Карой наблюдала во время их долгого спринта по переулкам Щакары: в центре, на небольшом возвышении восседал своеобразный лидер действа, чья округлая туша была одета в некое подобие пёстрой и испещрённой драгоценностями мантии, а перед ним на помосте лежала раскрытая книга с изорванными страницами и неразборчивыми текстами. Вокруг же него расположились неисчислимые множества других щаканагов, кои распевали бросающую в дрожь мелодию, которая одновременно напоминала молитву и заупокойную, и постоянно дёргались, будто бы в священном экстазе. Глаза большинства из них были широко открыты, но как-то не сфокусированы, – создавалось впечатление, что они были в трансе или под каким-то наркотиком. Удивительное дело, но Вишну только-только поняла, что она не то, что песен от щаканагов не слышала, – они вообще до этого никогда слова не произносили. Если она отсюда выберется, то ей впору писать талмуд по жизни местных аборигенов. Кто знает, если её и правда выпрут из гильдии воров, то ей вполне можно этим заняться… А что? Академическая карьера, мечта любой жительницы Та-Кемета…

Её размышления были прерваны очередным непонятным звуком, который она могла бы описать лишь как скрежет гвоздём по пластиковой поверхности, причём после него пение мгновенно прекратилось, и в зале повисла оглушающая тишина. Вишну даже отчётливо услышала своё собственное ровное дыхание. Дальше начало происходить нечто ещё более необъяснимое: центральный щаканаг отрастил небольшое щупальце и начал аккуратно перелистывать страницы книги, при этом будто бы что-то бурча и выговаривая: остальные же аборигены при виде этого зрелища начали раскачиваться и довольно урчать, будто бы они были огромной стаей котов. Что, наверное, было бы более приглядно: так же всё это действо напоминало праздник на скотобойне.

Вишну преследовал соблазн задержаться на подольше, но она снова вспомнила о ждущей её Каре и решила, что пора ей, наконец, приступать к поиску нужной ей комнаты, которая, если верить информационному компьютеру, находилась где-то на Севере Библиотеки. Она бросила заключительный взгляд на загадочное празднование Дня Поклонения Букве и снова углубилась в нескончаемую сеть книжных коридоров.

Нужную ей дверь можно было не искать, ибо она сама её нашла: массивные плиты древнего мрамора висели на циклопических петлях, которые каким-то непонятным чудом удерживали всю эту махину на месте. Огромные буквы над дверью извивались ядовитыми змеями и переплетались подобно кружеву, но прочитать формируемое ими слово не составляло труда: ЗЕМЛЯ. Вишну никогда не была особым романтиком, но почему-то в этот момент её сердце затрепетало перелетной птицей, а в животе родилось ноющее и просящее ощущение, будто бы говорящее ей: "Давай, иди!". Теперь она понимала, почему до этого ей не попадалось на глаза ни одной кеметской книги, – они все были складированы в одном помещении, в особой сохранности, будто они были важнее и значимее чем все остальные труды древности.

Она сделала шаг вперёд, но сразу же остановилась, ощущая всю сакральность и торжественность происходящего: она, маленькая и незаметная колонистка из отдаленного мира, можно даже сказать, из настоящего криминального захолустья, стоит на забытой всеми планете, в миллионах километрах от цивилизованного мира, и сейчас, прямо вот-вот, через считанные мгновения, прикоснется к тому, что, скорее всего, было утеряно столетия назад. Малый оплот её прошлого и всего прошлого человечества. Её внимание привлекла небольшая табличка, примощенная к стенке рядом с дверьми. По спине пробежал холодок, а в горле встал комок, – она поняла, что послание оставлено здесь не для местных люмпенов-рабочих и не для книгочтеев-щаканагов, а именно для неё, – для той или того, кто дерзнул пробраться в Библиотеку и найти эту спрятанную от лишних глаз дверь. Вишну сглотнула и медленно приблизилась к запылённой табличке.

Её элегантная рука провела по ней, и на чёрной перчатке остались приставучие лохмотья вековой пыли, которые тут же упали на пол и покатились к краю платформы. Глазам предстал небольшой текст, написанный на устаревшем, но вполне читабельном галактическом языке, – или, как его тогда называли, русском.