Симфония Искажений (СИ)

Мы наконец нашли его. Его Эталонное Искажение алое, как нездешний рассвет. Очень красиво. Хотя мне больше по душе синий. Как глаза Лилианы.

— Лилиана никогда не любила тебя, папа, — произнес он вслух и отшвырнул тетрадь в угол.

Как и ожидалось, в записях отца не нашлось ничего о том, что сейчас творилось с Сидом, если не считать упоминаний о «некотором дискомфорте». В свое время он даже не обратил внимания на эти слова. Так глупо не рассчитать свои силы! А он-то надеялся, что просто упустил какие-то детали и непременно отыщет в тетради волшебный рецепт спасения от боли. Но рецепт был только один — сдаться и уступить Фрэнки.

Собственно, почему нет! Сид втянул его в это, перевернул его жизнь — и Сид же заберет ее! Разве он не должен поступать в соответствии со своими убеждениями? Важна лишь Симфония, все остальное не имеет значения. Кто-то падает и гаснет, кто-то живет дальше со шрамом от ожога. Если он физически не сможет быть исполнителем, ничего не поделаешь, придется заставить Фрэнки. Вот только жаль, что у бедняги даже нет своего Города. И жаль, что Город Сида его не дождется.

Он кое-как поднялся и пошел вслепую искать брошенную тетрадь — наследие отца все-таки не должно пылиться на чердачном полу. Вот только заниматься этим в темноте определенно не стоило: не успел он сделать и пяти шагов, как споткнулся о какую-то громоздкую конструкцию и упал во второй раз за сегодняшний день. Колено пронзила вспышка боли. Ругаясь, Сид сжался в комок и начал массировать больное место.

По мере того, как его глаза привыкали к темноте, вокруг начали вырисовываться очертания беспорядочно расставленных ящиков, сундуков и картонных коробок. Некоторые вещи просто лежали на полу — об один такой предмет он и споткнулся. Сид пригляделся внимательней к опасной находке и узнал в ней собственную детскую поделку, давным-давно позабытую: три кривых домика и две башенки, отличающихся друг от друга только размером, недоделанный макет города, склеенный из спичек.

Сид потянулся к нему, провел ладонью по нелепым фигуркам, собирая пыль, остановился на том месте, где что-то отчетливо было разрушено.

И тут в его голове всплыл бледный осенний день, такой же, как множество других, а потому — забытый; Сиду одиннадцать лет, Сильвии — четыре, Сид бегал в саду без разрешения, упал и ссадил себе оба локтя, а потом пришло Искажение, чуть не убившее его, и теперь он проводил день за днем, лежа в постели и сходя с ума от скуки. Книги надоели, прочие развлечения ему запретили в качестве наказания за непослушание, к фортепиано не подпускали — с такими-то ранами на руках! — поэтому все, что ему оставалось, — клеить из бумаги и спичек разные глупости, не требующие особого напряжения.

Во время попытки соорудить ровный и красивый двухэтажный дом ему пришла в голову интересная идея. Хорошо бы построить город! Место, принадлежащее только ему. Пусть в такой и не получится попасть по-настоящему, все равно ведь приятно воображать себя архитектором и владельцем целого города. Можно будет мысленно сбегать туда от вечно сердитой матери и холодного отца, придумывать себе там приключения — непременно со счастливым концом, например, спасать Сильвию от бандитов, — а между приключениями просто мысленно гулять по улицам, добавляя в мечту все новые названия и детали.

Он всерьез загорелся идеей и сразу взялся воплощать ее в жизнь. Никогда еще он не был так увлечен своими поделками и никогда не возился над ними так долго. Результат и отдаленно не походил на захватывающие мысленные образы, но это не имело значения: фантазия приукрашивала все с лихвой.

Занявшись городом, он стал меньше внимания уделять сестре, и спустя некоторое время маленькая капризница — в тот самый бледный осенний день, — решила, что с нее хватит. Вооружившись игрушечной лейкой, выуженной из песочницы, она наполнила свое оружие доверху и пришла крушить едва начатый город. Она наивно полагала, что вода разрушит кое-как склеенные домики, и грозно облила их из лейки, приговаривая: «Смотри, в твоем городе дождь!», а Сид только смеялся над ее действиями. «Ах так! — вскричала тогда Сильвия и наступила на недостроенную башню ногой в шерстяном носке. — Тогда получай, противная деревяшка! В твоем городе не только дождь, но и конец, конец ему, конец всему! Это не твой город, нет никакого города, нет больше!»

Тогда он кинулся к ней, попытался оттащить, спасти остатки своего бесценного творения, и завязалась драка. Кончилась она окончательным разрушением города, слезами Сильвии и еще неделей наказания для Сида. Остатки злополучной поделки снесли на чердак, и сама история безнадежно позабылась — чтобы вернуться к нему во сны полноценно выросшим Городом.

Последний налет правдоподобного волшебства слетел с мира, за который Сид так отчаянно цеплялся и в который пытался верить. Все оказалось просто. И глупо. Никаких «родных измерений» — лишь детские игрушки. Никаких мечтаний о лучшей жизни после смерти — после смерти просто ничего нет. С самого начала он допускал ошибку за ошибкой и теперь умирал ни за что.