Симфония Искажений (СИ)

Когда реальность вернулась на свое место, Фрэнки почувствовал панический ужас. В первый момент ему подумалось, что это какой-то очередной розыгрыш, но сердце сразу подсказало ему, что они нечаянно открыли правду. Каким бы ни был актером Брэдли, сейчас он не играл. И та часть Фрэнки, которая всегда верила в Сида, живо расставила все события вчерашнего вечера по своим местам. Вот только картинка сложилась невозможная и жуткая. Выходит, Сид запер его, чтобы он не путался под ногами, не пытался помешать исполнить Симфонию? Но это же какое-то неправдоподобное великодушие! А зачем Сид наговорил Фрэнки столько гадостей? Неужели только для того, чтобы его ненавидели и не печалились о нем? Не может быть! Нет, напротив, как раз в его стиле!

«Он чувствовал, что я захочу его остановить, что он мне дорог! И поэтому пошел на такое! Какое это, должно быть, мучение!» — думал Фрэнки, пока бежал вниз, на ходу растирая освобожденные запястья. Он не знал, что делать, как остановить Сида, не поздно ли уже что-то предпринимать, но знал точно, что не останется сидеть сложа руки и не потеряет зря ни секунды.

Брэдли обнаружил автомобиль Сида возле гаража и, ругаясь, выкатил на улицу. Фрэнки запрыгнул в машину на ходу, и в тот же момент она рванула с места.

Всю дорогу они гнали на предельной скорости. «Только бы не опоздать, только бы не опоздать», — молился Фрэнки про себя. Теперь ему наконец открылся настоящий Сид — бесконечно добрый, жертвенный и одинокий. Все противоречия исчезли, все сомнения рассеялись. Сама его ложь оказалась прекрасна и полна самоотречения, и Фрэнки со стыдом осознавал, насколько прав был Брэдли, говоря, что он и мизинца Сида не стоит. Он приготовился ползать на коленях и извиняться за каждое грубое слово, за чертов фарфоровый чайник и всю боль, которую он успел причинить Сиду за время их знакомства, — как физическую, так и душевную. Только бы не опоздать.

Когда Брэдли затормозил, Фрэнки выскочил наружу и пустился бегом по знакомой тропе. На этот раз он не боялся ни самого мертвого города, ни «чудиков», ни Резонансметра. Только бы не опоздать.

Но когда вместо ржавчины Зазеркалья на него обрушилась летняя зелень, ему стало ясно — он опоздал. Задрав голову, он увидел взошедшее солнце, сияющее без единого намека на привычное красное зарево. Само небо стало бледнее, холоднее. Вокруг него шумел лес — в месте, полном тишины!

«Симфония Искажений исполнена», — понял Фрэнки и провел ладонью по сочной зеленой листве, какой прежде не знало Мнимое Зазеркалье. Потом закрыл глаза и вдохнул обновленный воздух — свежий, напоенный запахами лета. Постоял немного, вбирая в себя мир, вернувший стабильность, а потом зашагал дальше.

По дороге он наткнулся на «чудика»: своего старого знакомого со впалой грудью. Тот лежал на спине, судорожно хватая ртом воздух. Как только Фрэнки осторожно обошел его, он испустил дух. Похоже, в новом мире «чудикам» чего-то не хватало — и в итоге не нашлось места.

Странно, но уход Искажений не вызвал у Фрэнки должной радости. То ли тревога за Сида перевесила все, то ли сами Искажения теперь не казались такими уж опасными, но вместе с ними словно потерялось что-то важное — вроде вещей, ценность которых понимаешь лишь после того, как они пропадают. Фрэнки шел вперед и вспоминал Музыку Метели, разноцветные звезды на чужих небесах, зеркальную поверхность зеленого Искажения, и какая-то часть его горевала по всему этому — как по закончившемуся интересному и яркому приключению.

Но настоящий конец приключения ждал его возле Резонансметра, замершего посреди рассыпавшейся Симфонии Искажений. Фрэнки шел прямо по ней, и ни одна страница не поманила и не позвала его, как прежде; ни одна нота не осмелилась вылезти из своей тюрьмы и схватить его за рукав. Маятник отстукивал затухающий ритм. Симфония молчала, как молчал и ее исполнитель, сидевший под деревом с закрытыми глазами.

— Сид! — окликнул его Фрэнки, и тогда он очнулся. На его лице появилось выражение безмерного удивления.

— Ты? Что ты здесь делае… — начал было он, но не успел договорить, потому что Фрэнки бросился к нему и заключил его в объятия.

— Ты жив! Как я рад! — смеялся он, крепко прижимая Сида к себе. — Ты смог выжить! Как здорово! Я и мечтать не смел о таком подарке судьбы! Но теперь мы наконец-то будем счастливы! Только зачем ты наврал мне, что Резонансметр убивает исполнителя?

— Да так. Подразнить тебя решил, — ответил Сид с усталой улыбкой.

— Ты всегда был обманщиком!

— А ты всегда верил. Слушай, дай мне попить.

— Я не ношу воду в карманах, — машинально произнес Фрэнки и отстранился от друга, прислушиваясь к смутному воспоминанию, пришедшему словно из прошлой жизни: точно так же он говорил по пути в Фата-Моргану, столетие и миг назад. — Честно говоря, мне кажется, что вся наша дружба до сегодняшнего дня укладывается в одну картину: тебе плохо, а я нянчусь с тобой и волнуюсь за тебя. Но теперь это в прошлом, — весело заключил он.

— Да, — сказал Сид. — Теперь это в прошлом.

— Теперь у нас есть все время мира, чтобы создать куда более приятные воспоминания!