Симфония кукол

– О’кей, Федор докладывал. Это он, по моему поручению, конечно, запросил маршрут. Федор помог мне найти автомобиль, и я установил личность подозреваемого.

– Да-да. Вас послушать, так Федор у нас все сделал. Лучше бы не сочинял небылицы, а брал пример с вас, Роберт Иванович. Вы сами лично поехали за документами. И не нужно скромности. Вот что я называю полностью отдаваться работе.

– О’кей. Пойду заниматься дальше. Алло, Рами, слушаю.

– Что у вас там происходит?

– Ну вот, Федор. Ноги в руки и за ним.

– Пожалуй, он и сам справится. Я лучше проверю, что значат эти надписи.

– О’кей, воспитательное мероприятие для Федора. Борьба с ленью у старшего лейтенанта.

– Федор, да какие к черту надписи?

– «Власть звука». На каждой двери была одна и та же надпись.

– Вот неугомонный. Ты филолог, или антрополог, или кто там занимается надписями? Ты следователь! Догоняй Роберта Ивановича! Ему понадобится помощь. Займись наконец-то делом!

– Есть.

– Роберт, шутишь? Федор и лень – вещи несовместимые.

– О’кей, не спорю, но полковнику виднее.

– И не психуй мне тут!

– Есть, – произнес Федор, вышел из кабинета и наткнулся на Роберта.

– Ладно, Рами, мне пора. Сегодня в отделение не приезжай. Созвонимся позже. Федор освободился, пойдем с ним нести службу.

Рамуте хотела поинтересоваться, на каких дверях Федор видел надписи, но произнесла «О’кей» и прервала вызов.

Она вышла из здания и набрала номер телефона Никиты. Ну давай уже, ответь? Недотрога.

– Алло.

– Привет, Рамуте.

– О, Никита, неужели ответил?

– Что значит неужели?

– Неважно. Привет, Никита, мне сейчас очень нужна твоя помощь.

– А что случилось?

– Некогда объяснять. Срочно приезжай! Пожалуйста.

– Рами…

– Что?

Никита так ждал ее звонка, столько раз прокручивал в голове, что ей скажет, как пообиднее пошлет Рами куда подальше. И вот она наконец-то позвонила, и он вместо язвительных речей готов все бросить и примчаться. В голове проносятся идеи о том, что москвич обидел Рами, что сейчас ему предстоит ссора, а возможно, драка с опытным полицейским.

– Куда приезжать?

Рамуте сказала, что будет ждать его на «их» парковке возле киоска с выпечкой.

«Точно, драки с московским следователем не избежать», – думал Никита и под возмущенные причитания Кати о том, что нельзя уходить посреди рабочего дня, вышел, сел за руль и завел двигатель.

Машина отъехала.

«Что один человек готов простить другому? – рассуждал Никита, выезжая на проспект. – Все что угодно… кроме предательств. – Он скривился. – А если любишь? По-настоящему любишь?.. Все что угодно. Абсолютно все».

Никита припарковался, не доезжая до назначенного места нескольких метров. Ему нужно было время подготовиться к драке. На всякий случай он снял ремень и намотал его на кулак вместо кастета. Он сидел, смотрел на свое отражение в стекле и не решался выйти. Сейчас он заступится за Рамуте, для этого набросится на полицейского, набросится и прибьет. После такого – его гарантированно арестуют и посадят за решетку. Развернуться бы да уехать. Тем более Рамуте сама виновата. Она виновата… Но она же… моя Рами.

Никита сделал долгий вдох, резко выдохнул и вышел из машины, смачно приложившись макушкой о дверной проем.

– Ай, блин!

– Привет, Никита. Спасибо, что приехал.

Рамуте стояла возле него, наблюдала за тем, как ее друг забавно пытался потереть ушибленное место разматывающимся ремнем на руке.

– Привет, Рами.

– Что это ты забинтовал кулак?

– Это? – Он спрятал руку за спину. – Ты сказала, что срочно нужна моя помощь.

– Да. Нам нужно поехать к Мише. Одна я не могу. – Она хотела бы сказать «одна боюсь», но не решилась показать слабость.

– Что за Миша?

– Художник. Мальчик-художник. Помнишь? Из нашего расследования про граффити.

– Ну да. Они, кажется, в парке под мостом тусуются.

– Именно.

– Ну и?

– Скорее едем. Нам нужно выяснить все о той надписи.

– Какой? «Воля звука»?

– «Власть звука».

Рамуте села на пассажирское сиденье и пристегнулась.

– Власть так власть, – разочарованно и в то же время с облегчением сказал Никита и сел за руль.

Он изредка, притворяясь, что проверяет зеркало заднего вида, посматривал на свою Рами. Она несколько раз порывалась начать разговор, но слова отказывались складываться в предложения. Ей хотелось извиниться и обнять плюшевого медвежонка-Никиту, но что-то, возможно, совесть, ей не позволяло этого сделать.

В неловком молчании, под классическую музыку из приемника, они доехали до парка.

Под мостом, как и описывал Кристиан, толпились подростки. Они жгли покрышку и скакали под громкую музыку.

– Кто из вас Миша? – спросил Никита, приблизившись к костру.

– А ты кто? Хрен в пальто? – выкрикнул один из подростков, и компания залилась смехом.

– Не знаем мы никакого Мишу.

– Проваливай, дядя.

– Да, вали на хер отсюда!

Никита закипел. Еще слово, и он изобьет невоспитанных детей. Научит шпану, как уважать старших.