Симфония убийства

Первым очнулся посыльный, он был ближе всех. Перехватив руку, он ловко закинул ее за спину маэстро, отчего Виктор согнулся и даже ударился головой о стул. Потасканный пиджак нагло заржал, отчего Силов рванулся и плюнул наглецу в рожу.

— Дрянь, — прохрипел Виктор, ему было больно от скрюченной руки и, пусть легкого, но резкого удара в печень. — Дрянь! Я все равно сделаю мир счастливым, я расправлюсь с вашим Марксом, дрянь!

— Отпусти его, — подал голос Игнатьев. Силов, тяжело дыша, выпрямился, придерживаясь за спинку стула. До этого землистый цвет лица Виктора сменился на ржавый. — Маэстро, ты на кого попер?

Полковник смотрел спокойно и даже дружелюбно. Только в глазах осталась какая-то боль, грусть, тоска…

— Вон на него, — как побитый, но не сломленный школьник, Силов показывал на грязный пиджак. — К вам у меня нет претензий, Сергей Иванович…

В комнате переглянулись.

— Я его сейчас домой отвезу, — Игнатьев слегка встряхнул уставшего Силова, — поехали, Витя, кофе попьем в тишине.

— Товарищ полковник, что это за игрушки? — один из присутствующих в комнате резко остановил начальника управления МВД.

— Так, отставить! Только — не к вам, не к нам, в смысле… Он человек, блядь… — Игнатьев даже не посмотрел на того, кто спросил. Но и так было ясно, что от своего полковник не отступится.

— Под вашу отве…

— Под мою! — Он не дал договорить. Взяв под руки Силова, полковник медленно пошел к двери, подталкивая маэстро.

В машине Силов сидел мрачным и смотрел в окно. Подъехали к дому, тихонько и молча прошли на третий этаж…

— Ключи есть?

Виктор похлопал себя по карманам, никакого звука. Игнатьев позвонил, в квартире молчали. Машинально Силов нажал на ручку, дверь была не заперта — они вошли. Игнатьев смотрел на маэстро и что-то совсем человеческое проскользнуло у него в душе. Он обнял несчастного и прижал к себе.

— Сергей Иванович, спрячьте меня от них, пожалуйста. Прошу вас…

— Конечно, Витя, конечно, — полковник еще сильнее прижал к себе Силова. — У тебя есть бумага, листы, ручка?

— Да, в тумбе…

Игнатьев закрыл дверь на замок и прошел в комнату. Открыв ящик, вытащил несколько тетрадей с нотами, нашел карандаш, чистую тетрадь. Среди всего прочего в ящике лежал нож и несколько конвертов, откуда торчали пачки банкнот. Этого Игнатьев не ожидал, поэтому, выложив нож, быстро задвинул ящик. Такое количество денег он видел часто, но только при обыске.

— Садись, Витя, и пиши… С первого раза не получилось, ты меня прости, сейчас получится — сейчас спокойнее, правда?

— Если я напишу, как есть, вы меня спрячете от этих людей? — Виктор сел за стол и взял карандаш.

— По-любому, не волнуйся, маэстро. Пиши, как есть…

Сергей Иванович полез за кофе, он уже знал, где все находится, а Силов писал. Писал он быстро, очень быстро — с такой скоростью даже не печатают профессиональные машинистки. Игнатьев внимательно и удивленно смотрел на заполняющиеся листы бумаги, что чуть опять не пропустил момент приготовления кофе. Разлив по чашкам и сев напротив, полковник смотрел на Виктора. Опытный следователь, сыщик, психолог, человек, офицер никак не мог предположить, что неделю назад он говорил с самоуверенным и красивым мужчиной, талантом и, кажется, успешным бабником…

Пришло время для второй уже чашки кофе, а Силов все писал и писал. Почерк у него был мелкий, но ровный. Красивый… Правда, каждый раз, когда хотелось начать с новой строки, рука прыгала наверх листа, и несколько строк переписывались новыми мыслями… Две-три строчки, пауза, и карандаш опускался туда, куда надо.

Выпив и вторую чашку, Игнатьев смотрел в окно, за которым время от времени раздавались радостные, резкие выкрики — «Стуки-стуки, Машка!.. Стуки-стуки за себя!»

— Все! — Силов расписался и повернул стопку листов полковнику. Тот встал, пошуршал пиджаком в поисках очков и, опершись двумя руками на стол, нагнулся над бумагами. Игнатьев читал, перечитывал, изредка поверх очков смотрел на сидящего напротив маэстро, нумеровал страницы. Под пиджаком полковника что-то несколько раз блеснуло, что-то надежное, твердое и тяжелое. В одно мгновение, в один рывок рука дирижера схватила что-то за отворотом пиджака — в руках маэстро пистолет не дрожал, а даже щелкнул предохранителем.

Игнатьев машинально поднял руки:

— Парень! Ты охренел? Ты что?

Полковник сам ошалел не меньше Силова, который отскочил к дверям кухни, тихо и быстро произнес:

— Не двигайся. Ты заложник! Понял? Пока меня не спрячут от той сволочни, ты отсюда не выйдешь. Если ты дернешься — пристрелю! Понял?

— Да, — выговорил Сергей Иванович и уселся за стол. Повертев чашкой кофе в надежде, что там хоть что-то осталось, с огорчением отодвинул ее от себя.

— Я допью? — спросил он, указывая на чашку маэстро, к которой тот даже не притронулся.

— Да, пожалуйста, — сцепив зубы, проговорил Силов, продолжая держать пистолет нацеленным на Игнатьева.

Помолчали еще немного.

— Витя, никто не знает, что я у тебя в заложниках. Не приедут… Давай, я им позвоню? — очень тепло проговорил полковник.

— Звони…

Сергей Иванович поискал в телефоне нужный номер и приложил смартфон к уху: