Симпатика (СИ)

— Не забыл. Их просто нет. Но Чанёль сказал, что можно и без них.

— О… — Хань немо раскрыл и закрыл рот, решив воздержаться от комментариев. Ему даже стало интересно, что же у Чонина в итоге получится. Если вообще хоть что-то получится. Судя по виду «теста», оно не годилось для жарки на сковороде. Вообще никак.

Чонин безмятежно ухнул ложкой смесь на сковородку, убедился, что белая дрянь равномерно растеклась по раскалённой поверхности и довольно кивнул.

— Не пропечётся, — тихо предупредил Хань.

— Пропечётся, куда денется, — самоуверенно возразил Чонин.

— Как-то тесто густовато. Не пропечётся.

— Пропечётся. Я всё сделал по инструкции.

Хань едва удержался от того, чтобы выразительно закатить глаза. Уж конечно, по инструкции. Мензуркой он тут всё отмерял!

— Послушай, я всё понимаю, но нам надо поговорить. Только не говори, что недавно трахал меня из жалости и без особого желания…

Чонин резко повернулся, смерил его мрачным взглядом и коротко отрубил сплеча:

— Не из жалости. Считай, что это было прощание. Я тебя отпустил. Почему бы тебе теперь не отпустить меня?

У Ханя дыхание перехватило от резкой боли в груди. Сказать он ничего не успел, потому что по кухне поплыла вонь. Пахло горелым. Тихо ругаясь, Чонин схватился за ручку сковородки, снял с плиты и сунул в раковину под холодную воду. Ума палата! Вонь немедленно усилилась, в раковине зашипело и зашкворчало.

— Чтоб тебя…

Чонин закрутил вентиль и провёл тыльной стороной ладони по лбу, оставив на смуглой коже белые мучные полосы. Он с тоской осмотрел миску с «тестом», вздохнул, затем вдруг открыл духовку, поставил нужную температуру и сунул туда миску.

Хань прижал ладонь к глазам, отказываясь понимать, что Чонин вообще творит.

— Ладно, вместо блинов будет пирог, — пробормотал тот и закрыл духовку.

— А не выйдет, — тихо отметил Хань без особого желания спорить с Чонином. Потому что бесполезно. Хань уже привычно принялся изучать дерзкий подбородок Чонина и ямочку на нём, прозрачно намекавшую на определённые черты характера. Например, на целеустремлённость, решительность, несговорчивость, несгибаемую волю и поистине ослиное упрямство. Последнее Чонин демонстрировал на редкость часто.

— Чонин, после всего, что было сегодня…

— Что? Что ещё ты хочешь от меня?! — внезапно взвился Чонин, резко шагнув вперёд и ухватив Ханя за воротник. — Когда тебя любили, тебя это не устраивало. Когда от тебя отстали, тоже, выходит, не устраивает? Ну так чего ты хочешь? Может, ты для начала сам определишься в собственных желаниях? До того, как приставать к другим и требовать от них чего-то непонятного. Объясняю всего раз и на пальцах. Специально для тебя. У меня есть собственная жизнь, есть дочь, и есть невеста. И в моей жизни нет для тебя места. Тебе, конечно же, наплевать, как и всегда. Моя жизнь тебя не интересует в принципе. Но она интересует меня. Я тебя отпустил. Ещё четыре года назад. И я не понимаю, почему ты не можешь отпустить меня, если я всё равно никогда не был тебе нужен. А, ну конечно… Эксперимент. Совсем забыл. Вся польза от него — это то, что я выжил после комплексной операции. Спасибо одному проценту. И Чунмён так никогда и не разгадает тайну этого успеха. Я ему не скажу. Это всё. Вот все ответы, которые тебе были нужны. Теперь просто собери шмотки и исчезни отсюда, хорошо?

— Но… — растерянно начал оглушённый этими словами Хань.

— Тебе постель покоя не даёт? Ты сам этого хотел, если помнишь. И я пытался тебя остановить, но я тоже не железный. Что-то ещё?

— Какого чёрта? Чонин, нельзя же так резко ставить точки и завинчивать гайки! Мы вообще можем нормально поговорить? И так, чтобы не сводить всё к чему-то одному, а… в целом, что ли. К тому же, что это за дурацкая манера определять чужие чувства, даже не спросив…

— Э… Простите…

Чонин и Хань синхронно повернули головы и полюбовались на застывшую на пороге Чжису. Рядом с Чжису стояла Солли, испуганно прижимавшая к груди плюшевого мишку.

— Это твой друг? Что происходит? — немного неуверенно поинтересовалась Чжису. Хань никогда её не видел прежде, но легко сложил два и два. Какая ещё женщина могла заявиться к Чонину домой и в компании Солли? Только Чжису, та самая «невеста».

— Ничего не происходит, — отрезал Хань. — Не считая того, что я переспал с вашим женихом. По обоюдному согласию и к обоюдному удовольствию. И я не испытываю ни малейшего восторга от вашего присутствия.

У Чжису запылали щёки. Она переводила недоумевающий взгляд с Чонина на Ханя и обратно. У Ханя на шее красовался сочный след от засоса. И стоило лишь слегка потянуть за тёмную ткань комбинезона, чтобы похожий след на груди Чонина предстал перед взглядами зрителей. Хань не поленился это проделать, предъявив доказательства измены.

Чжису поджала губы, решительно подошла к Чонину и влепила ему пощёчину. Хань победно заулыбался, но минута его торжества стремительно закончилась со второй пощёчиной, которая досталась уже не Чонину.