Симпатика (СИ)

— Может быть, тогда я не готов был понять это. Зато понимаю сейчас, когда у меня есть они. — Бэкхён указал на резвящихся в воде дельфинов. — Я ведь понимаю, что для многих дельфины просто животные. И многим наплевать, что с ними будет. Но я вырастил их, создал. И для меня они как дети. Я люблю их. Потерять их будет очень больно. Так вот, в Кунсане Хань любил Кая — это точно. Но любил не так, как тебе хотелось бы. Но если ты спросишь меня, любит ли он Чонина, то я отвечу тебе честно, положа руку на сердце, что да, он любит тебя. И любит так, как тебе того хотелось. Потому что для него ты не тот, кого он создал. Ты ему не сын. Ты сам по себе, и ты для него непостижим. Не вини его за это, потому что всю истину знаешь лишь ты. Это только ты знаешь, что разницы нет и не было. Но другие… другие вряд ли смогут понять всё до конца. Ты сам видел, насколько трудно доказать, что ты и Кай — это один человек, один разум и одно сознание.

Бэкхён отодвинул пустое ведро, сел рядом с Чонином и шутливо толкнул его плечом.

— Кай был для Ханя сыном, ну а Чонин… Чонин — это великолепный мужчина, от вида которого у Ханя перехватывает дыхание. Эй, я не сам придумал, если что, просто слышал пару раз бормотание Ханя. Когда он чем-нибудь плотно занят, порой начинает говорить сам с собой. Столько нового и интересного узнать можно… И тут я нахожу своеобразную иронию, кстати. Если бы он признал ещё в Кунсане, что любит тебя, ты ведь остался бы с ним до конца. И умер бы. Сначала Кай, потом — Чонин. Но он не смог — ему мешал отцовский блок. Ты сбежал, и вот… Всё ведь не так уж и плохо сложилось?

Чонин не ответил. Он молча смотрел на искристые волны и задумчиво прикасался пальцем к нижней губе.

— Чонин?

— Не думаю, что всё так уж и замечательно. Знаешь, то время, что проходит между фактической смертью и подобием комы, пролетает как доля секунды. Потом так трудно вспомнить, что же ты видел по ту сторону и видел ли вообще. Но всё меняется. Когда человек умирает, он уже никогда не возвращается прежним. Даже если сердце и дыхание останавливаются всего на пару секунд.

— Но ты…

— У меня не осталось сердца пять лет назад. Кровь перекачивала машина. Сейчас у меня сердце Кая.

Бэкхён тоже уставился на волны, закусив губу. Долго молчал, не отваживаясь спросить, но всё же сжал волю в кулак и рискнул:

— Почему ты… Разве тебе не было страшно тогда, пять лет назад?

— Было. До чёртиков. Я ведь не собирался умирать. В ту ночь мы впервые встретились с Чжису в отеле. Тайком ото всех. В полночь. Всего за семь часов до вылета. И договорились встретиться опять. Наверное, я тогда чувствовал себя счастливым. И уж точно о смерти не думал. Ну а когда… когда понял, что другого выхода просто нет… Я не знаю. Плохо помню, что и как я тогда делал. Помню только, что отчаянно не хотел умирать, но понимал, что выжить не получится. И понимал, что если я этого не сделаю, то просто погибну с остальными. Но лучше один я, чем я и остальные. Ведь так? Просто математика. Умереть оказалось не так уж и страшно, куда хуже было жить по воле машин и постоянно чувствовать боль. Пока не пришли сны. — Чонин вздохнул, придвинулся к воде, зачерпнул ладонью и плеснул в лицо. — Зато теперь я не боюсь смерти.

— Хань уже спрашивал тебя об этом?

— Нет. Но это неважно. Я ему вряд ли это расскажу. Мне достаточно того, что было в Кунсане. Не хочу, чтобы он ещё хоть раз смотрел на меня так, как тогда. Мне легче выглядеть в его глазах толстокожей упрямой скотиной или глупцом, чем человеком, который хоть чего-то боится или боялся. Даже мысль о том, что он может углядеть во мне какую-нибудь слабость, невыносима.

— Но ты не железный. Слабости есть у всех, и это нормально.

Чонин искоса посмотрел на Бэкхёна и покачал головой.

— Ты ещё скажи, что быть воскрешённым тоже в норме — и я тебя удавлю, весёлый хён. Но со мной такое уже было. И сейчас я боюсь, что Хань решит вдруг это повторить. Со мной. Если решит, что я недостаточно сильный.

— И что же в этом тебя пугает?

— То, что вернуть Хань может уже не меня, а чудовище. Весёлый хён, я ведь уже сказал тебе — если сердце остановилось даже всего на пару секунд, человек не вернётся прежним. Никогда.

Бэкхён устало выпрямил ноги, потом потянул Чонина за рукав.

— Тогда скажи мне, что изменилось в тебе?

Чонин высвободил рукав и поднялся с места, прошёлся вдоль кромки воды, вернулся к Бэкхёну и остановился рядом.

— В этом нет смысла. Ты всё равно мне не поверишь.

— Ну почему же? Я уже подозреваю тебя в телепатии. Вряд ли ты сможешь удивить меня сильнее.

— Я вовсе не телепат. Ты ошибаешься. Просто… — Чонин умолк. Бэкхён озадаченно вскинул голову и полюбовался на заметно побледневшее лицо Чонина. Через миг Чонин сорвался с места и кинулся к стоянке. Ничего не понимающий Бэкхён ломанулся следом и преградил путь Чонину, оседлавшему байк.

— Куда ты…

— Солли. Или садись назад, или проваливай с дороги.

Бэкхён без колебаний подскочил к байку, уселся позади Чонина и сцепил ладони в замок у Чонина на поясе. Потом в лицо хлестнул ветер и заставил зажмуриться.

========== 20 ==========

Комментарий к 20