Симулякры доктора Хьюго [СИ]

— Я? Не знаю. Мы тогда хорошенько повздорили и я…

— Просто искал успокоение.

— Да.

— Ты оказалась больше чем другом именно тогда, когда мне это было необходимо больше всего. Я люблю тебя, Лена, но жена, ребенок, пойми меня. Я хочу, чтобы мы остались единым целом, чтобы не было потом угрызений совести.

— Их ты тоже любишь?

— Конечно, что за вопрос.

Она перестроилась в крайнюю полосу и включила повышенную передачу.

— Скажи мне честно, Хью, тогда какого черта ты все это время спал со мной?

— Я не знаю. Все… все зашло слишком далеко.

Он замолчал и отвернулся обратно к боковому стеклу. Машины мелькали как вспышки молний. Проносились так быстро, что было невозможно разглядеть ни марку, ни людей находившихся там. Городская черта постепенно уходила прочь. Высокие небоскребы сменялись пятиэтажками пригорода и вскоре должна была появиться граница города. Здесь на автобане ограничение скорости доходило до немыслимых по городским меркам скоростей. Едва только табличка с соответствующим знаком оказалась позади, как женщина вдавила педаль газа в пол и стрелка спидометра унеслась в правый край.

— Ты знал на что шел, Хью. Моя вина лишь в том, что я не остановила это гораздо раньше.

— О чем ты?

— Ты говорил, что любишь меня, говоришь это сейчас, но при этом не хочешь быть со мной.

— Послушай меня…

— Тогда как ты собираешь дальше жить, если все утрясется, а? Продолжишь спать со своей женой, а ко мне приходить тогда, когда она надоест, говоря о том, что все это лишь интрижка на стороне?

— Ты меня неправильно поняла.

Потом она сильно ударила своей маленькой ладонью по рулевому колесу и еще сильнее нажала на педаль газа.

— Я люблю тебя, Хью, но последствия наших отношений были известны заранее. Ты знал это и все равно продолжал ходить ко мне. Так какого черта ты ждал?!

Через мгновение автомобильный поток внезапно стал плотнее. Машина за машиной, колонна, следовавшая по соседней полосе внезапно резко снизила скорость и впереди идущие транспортные средства начали спешно перестраиваться кто куда.

Женщина нажал на педаль тормоза и легонько повернула руль в противоположную сторону. На такой скорости этого оказалось более чем достаточно, чтобы машина ушла в боковой занос и вылетела на попутную машину.

Лена закричала. Скорость и визг тормозов перебил истошный крик молодой женщины, когда как скрежет металла стал настолько невыносимым и явным, что спустя несколько секунд, когда адская карусель закружилась перед глазами Хью, он почувствовал сильнейшую боль у себя в груди. Он то поднимался, то падал, пытался сжаться, но все было тщетно. В какой-то момент его тело бросило вперед и лобовое стекло с треском миллионов осколков развалилось под ударом его туши. Несколько секунд он летел вперед, потом упал на землю и покатился еще дальше.

Машины на трассе начали останавливаться одна за одной. Кто-то подбежал к нему, что-то говорил, потом двое человек попытались перевернуть тело, но закричав от боли, Хью не дал им сделать этого. Открыв глаза, он ощутил, как во рту скапливается кровь, голова раскалывается и вскоре готова будет выпустить наружу мозг. Очень быстро алая жидкость полилась из груди прямо на землю перед ним, скапливаясь в небольшой выбоине на асфальтобетонном покрытии.

— Он там! Они все там!

Перед глазами показался отец. Старик подошел к нему и присел рядом, поглядывая как сын умирает у него на глазах. Глубокие морщины не изменили его с тех времен, когда он вместе с дальними родственниками похоронили его. Такой же суровый, такой же невыносимо злой. Даже сейчас он в чем-то упрекал его, но слов Хью не слышал. Его губы шевелились и каждый раз он представлял себя маленьким мальчиком, когда отец оставлял его у себя в кабинете, чтобы в очередной раз спросить за прогулы в школе.

— Сделай это, — из последних сил выдавил он своими кровавыми губами.

Он бил его рукой все время, если малыш не оправдывал его надежд, ругал и кричал, со слюной выплевывая самые последние грязные слова. Хью запомнил это на всю свою жизнь и сейчас ожидал нечто такое. И вот он, опять кричит, опять размахивает руками, как и в юношестве, когда кабинет олицетворял для мальчика камеру пыток средневековья.

— Сделай это, я готов, — повторил он.

И отец ударил его. Замахнулся огромной рукой и ударил. Вот только боли тот не почувствовал. Он вжал в себя плечи как и тогда, и выдержал все, что должен был.

Самочувствие он потерял практически сразу. Где-то в темноте он слышал звуки сирен службы спасения, скорой помощи. Какой-то посторонний шум проникал в потусторонний мир и крики зевак, столпившихся у развороченной машины.

Затем мир поменялся. Вокруг все стало чисто и опрятно. Знакомый запах старых книг проник в его ноздри.

Родной дом. Старые стены поместья, выкупленного его отцом-банкиром много лет назад, и прислуга, суетившаяся где-то на кухне, готовясь к приезду важных гостей. Он прошел вперед и раздвинул шторы, дав солнечному свету проникнуть в мрачное помещение отцовского кабинет. Множество книг окружали его на полках высоких шкафов.