Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 года

Но поисками новой формы были озабочены не только моряки-балтийцы. Приказ командующего Черноморским флотом от 11 августа отражал складывающуюся и там ситуацию: «Команды, съезжающие на берег и отправляющиеся из береговых частей, ходят в самых разнообразных формах, часто в крайне распущенном и даже грязном виде. <…> В частности, смешение форменного платья со штатским совершенно недопустимо и запрещено приказом военного министра». Приказ был перепечатан в газете Севастопольского совета, однако публикация появилась со значительным опозданием — лишь 30 сентября. Можно предположить, что члены различных комитетов по-разному относились к приказу, но немалая часть матросов-черноморцев его одобряла. 3 сентября в прессе появилась резолюция моряков крейсера «Прут». Они осуждали переодевание «не то штатским, не то военным» и призывали других матросов одеваться согласно правилам — «ведь красивее нашей военной формы нет» (подтверждение этому они видели в том, что многие штатские заимствовали элементы морской формы). Моряков крейсера раздражала также «светская» мода на хлысты и особенно манера «братвы» нанизывать «чуть ли не десятки» перстней и колец на пальцы[613].

Вид военных моряков шокировал не только командование и отдельные команды, но и активистов выборных морских организаций. Центробалт требовал, чтобы матросы не носили на бескозырках ленточки с названиями чужих кораблей, обращение было оглашено приказами по соединениям Балтийского флота[614]. Можно предположить, что матросы либо не желали быть опознанными во время увольнений (особенно самовольных), либо хотели разделить славу команд судов, известных своей боевой или революционной историей. Известный пример подавал и сам большевик П.Е. Дыбенко, матрос транспорта «Ща», ставший председателем Центрального комитета Балтийского флота. Он носил бескозырку с лентой, на которой красовалась надпись «Петропавлоск» (!) — этот головной убор хранится в Центральном военно-морском музее[615]. Ошибка в написании свидетельствовала о том, что лента была приготовлена кустарным способом. Однако мода на ленточки с популярными названиями сохранялась и в последующие годы. Так, И.Д. Сладков, большевистский комиссар Петроградского военного порта, носил на бескозырке Георгиевскую ленточку с надписью «Олег», хотя сам никогда не служил на этом крейсере[616]. Матросы активисты пытались таким образом укрепить свой авторитет. Порой смена ленточек использовалась в пропагандистских целях. Так, матросы «большевистского» крейсера «Алмаз», которые вели агитацию среди солдат украинских частей гарнизона Одессы, в целях маскировки надевали ленточки «украинизированного» крейсера «Память Меркурия»[617]. В некоторых случаях матросы заменяли черные ленточки красными[618]. По-видимому, особенно интенсивно это происходило на кораблях, получивших в 1917 г. новые революционные названия. В фондах Центрального Военно-морского музея сохранились красные ленточки с названиями крейсера «Рюрик» и эскадренного миноносца «Свобода»[619].

Центрофлот 4 сентября принял колоритную резолюцию, распубликованную затем в приказе по морскому ведомству (в приказе по Балтийскому флоту ошибочно указывалось, что данное обращение исходило от Центробалта): «За последнее время на улицах и других публичных местах наблюдается среди чинов флота полнейший маскарад с произвольным ношением формы, нередко доходящей до фантастических одеяний, в которых иногда трудно определить, матрос ли это, полуштатский или полусолдат». Центрофлот призывал «положить предел в дальнейшем маскараде» и требовал придерживаться приказов морского министра[620].

Подобные призывы не могли остановить победоносного шествия революционной моды. Сатирическое стихотворение, написанное неким матросом, позволяет сделать предположения относительно возможной реакции моряков на данный призыв: