Синан и Танечка

Словно почувствовав его взгляд, она обернулась, увидела его через стекло и тут же быстро поднялась, вылетела в коридор.

– Ну что? Как он?

– Спит, – через силу выговорил Синан.

Горло словно ободрало после сухих бесслезных рыданий в палате, и слова давались с трудом.

– Ничего, ничего, – успокаивающе отозвалась Таня.

Она обернулась – в комнате для посетителей было несколько человек, и, не желая говорить при посторонних, вывела Синана в коридор. Они остановились в небольшом закутке, возле лестницы, где было относительно тихо. Не сновали туда-сюда медсестры, не возили дребезжащие каталки с оборудованием и лекарствами.

– Главное, что его удалось остановить, – увещевала Таня, сжимая руки Синана. – Мы во всем разберемся. Узнаем, что с ним произошло, почему он хотел так поступить. Мы его вытянем, не сомневайтесь.

Он этого «мы» у Синана словно что-то надорвалось внутри. Он так хотел этого, так мечтал… Чтобы они с Таней и Барклаем стали настоящей семьей. Бревно чертово, проклятый эгоист. Он ведь совершенно не желал думать о том, что творится у них обоих внутри. Хотел только, чтобы они соответствовали его желаниям, были рядом с ним, как послушные марионетки, воплощали его мечту.

– Все будет хорошо, честное слово, – сказала Таня.

И Синан не выдержал:

– Ничего не будет хорошо. Ничего, слышите? Я никчемный человек, который портит все, за что только берется. Я привык быть на войне, где все понятно: вот мы, вот враг, никаких тонкостей. А в мирной жизни я действую, как слон в посудной лавке. Я едва не потерял единственного сына. Из-за собственной черствости, невнимательности…

– Не потеряли же! – горячо возразила Таня. – Пока человек жив, все еще поправимо. Вы выслушаете его, постараетесь понять…

– И снова начну злиться и кричать? – запальчиво перебил его Синан. – Я неисправим, Таня. Я не умею вот этого всего… Посмотрите, я впервые за все эти годы встретил женщину, которую… которую… – Он резко махнул рукой, не желая тут, в больничной сутолоке, говорить слова любви. – И умудрился оттолкнуть вас, совершить непростительное.

Синан почувствовал, что к горлу снова подступают рыдания, резко развернулся к Тане спиной, не желая показывать свою слабость. Еще не хватало, чтобы она увидела его таким жалким, раздавленным. Решила, что он нарочно добивается сочувствия.

Но Таня вдруг опять оказалась рядом, совсем близко. Распахнула руки, и он со стоном припал к ней, прижал к себе, в смятении думая, что она ощущает, как сотрясаются его плечи.

– Не нужно изводить себя, – шептала она. – Вы такой, какой есть. Может быть, чересчур резкий, привыкший рубить сплеча. Недоверчивый, подозрительный… Но вы – один из лучших людей, что мне доводилось встречать.

Она простила его? Неужели простила?

Синан, не в силах поверить в случившееся, сжимал Танины руки, целовал ее сомкнутые веки, трепещущие ресницы, глаза, щеки, губы. И мысленно клялся себе, что больше никогда не позволит себе ее обидеть. Ни словом, ни делом. Мимо по коридору с грохотом провезли каталку, со значением закашлялся кто-то из персонала. Но Синан никак не мог разомкнуть рук, боясь, что Таня исчезнет.

* * *

– Скажите, Синан-бей, вам о чем-нибудь говорит имя Алины Чалаган? – спросил офицер полиции, молодой парень с удивительно яркими, светлыми на смуглом лице глазами.

– Это… Это, кажется, какая-то подружка сына. Они вместе учатся в школе, – задумавшись, сообразил Синан. – Я никогда не видел эту девушку, но пару раз что-то слышал о ней от сына.

– И вы не в курсе, какие у них с Барклаем были отношения? – продолжил офицер.

– К сожалению, нет, – развел руками Синан. – Как вы уже знаете, я был ранен, последнее время находился в госпитале, потом отлеживался дома, много сил тратил на восстановление. Признаю, я, вероятно, несколько запустил воспитание сына…

– Вашему мальчику семнадцать, поздновато уже воспитывать, – усмехнулся офицер. – Практически взрослый мужчина. И все же… Подростки в таком возрасте бывают очень ранимы, чувствительны… Попытайтесь вспомнить, может быть, он упоминал о том, что Алина ему нравится? Что они начали встречаться?

Синан напряг память. Кажется, действительно Барклай что-то такое говорил о девчонке, к которой собирается на день рождения. Потом вроде бы они еще ходили в кафе. И Таня сказала ему, что Барклай влюблен.

– Сын не часто бывает со мной откровенен, – нехотя признал он. – Но теперь я припоминаю… Кажется, действительно его связывал с Алиной какой-то любовный интерес. А в чем дело?

– А дело вот в чем… Как вы знаете, мы начали расследование и получили санкцию прокурора на изъятие мобильного телефона Барклая. Наши сотрудники проанализировали сообщения, которые в последнее время получал ваш сын. И эсэмэс от этой девушки, Алины Чалаган, производят довольно настораживающее впечатление. Судите сами.