Синан и Танечка

Он не помнил, как они переместились в спальню. Наверное, потому что так и не выпустил Таню из объятий, просто не мог перестать к ней прикасаться. Он столько времени запрещал себе даже думать об этом, держал себя в руках, рано или поздно его выдержку должно было прорвать лавиной, и вот теперь это произошло.

Дверь спальни захлопнулась за ними. Синан подрагивающими неловкими пальцами пытался расстегнуть пуговицы у Тани на платье. Припал пылающими губами к мелькнувшей в раскрывшемся вороте ключице.

– Я люблю вас, люблю, Та-неч-ка… – прошептал он.

Услышал в ответ полувздох-полустон:

– Синан…

И в этот момент в стоявшем на столе ноутбуке, который он забыл выключить, выходя из комнаты, что-то запиликало. Таня вздрогнула.

– Звонят… – негромко сказала она.

Синан отмахнулся:

– Пусть… Это потом…

Он снова припал к ее губам, словно к живительному источнику, дарящему прохладу в выжженной солнцем пустыне. Таня выгнулась в его руках. И в ту же секунду в ноутбуке что-то прожужжало, и в программе связи включился автоответчик.

– Добрый день, Синан-бей, – зачастил бодрый голос детектива. – К сожалению, связаться с Ириной Королевой мне не удалось. По моим данным, эта женщина сейчас постоянно проживает в Новой Зеландии. Считаю, что дальше находиться в России мне будет нецелесообразно. Вылетаю в Стамбул ближайшим рейсом, по прибытии представлю вам все результаты расследования по делу Татьяны Соловьевой.

Таня мгновенно замерла, словно вся помертвела. И в голове у Синана набатом забилось единственное слово: «Катастрофа!» Старый идиот, как он мог, почему не выключил компьютер? Все испортил, все.

Он еще продолжал надеяться на что-то, не разжимал рук. Но Таня, еще секунду назад живо отвечавшая на его ласки, сделалась как каменная. Перевела дыхание, осторожно высвободилась. Взглянуть ей в лицо и увидеть, каким чужим, отстраненным оно стало, было страшно. Но еще страшнее было встретиться с ней взглядом и прочесть в ее глазах боль предательства.

– Та-неч-ка, я объясню… Это не то…

– Вы наняли частного детектива? – холодно спросила она.

Быстро встала с кровати, принялась поспешно застегивать платье. Синан в панике запахнул на груди расстегнутую рубашку, бросился к ней, попытался схватить за руки. Но она не далась, резко отшатнулась.

– Таня-ханым, я очень виноват, – попытался оправдаться он, уже чувствуя, что все бесполезно. Что он умудрился испортить, разрушить то единственное, что сейчас представляло для него ценность в жизни. – Поймите меня, я с ума сходил, влюбился в вас, как мальчишка.

– И поэтому решили устроить за мной слежку?

В глазах ее блеснули слезы. Синан готов был пулю себе в лоб пустить за то, что обидел, оскорбил женщину, которую успел полюбить.

Таня сунула ноги в туфли и направилась к выходу из комнаты. Он поспешил за ней, ругая про себя проклятые ноги, пока не желавшие быть такими же резвыми, как прежде.

– Таня-ханым, я сознаю, что совершил непростительное. Но поймите, я военный человек, у меня профдеформация. Проблемы с доверием, или как там это называют эти мозгоправы. Я ничего не знал о вас.

– Ничего? – ахнула она, резко обернувшись. – Но я же рассказала вам всю свою историю. Вам – первому! И этого оказалось недостаточно?

– Мне… Мне показались странными кое-какие детали и… В больнице многие говорили, что…

– Что я чокнутая? – Таня горько рассмеялась. – Понимаю, именно такой меня большинство встречных и считает. Потому мне и было так важно, что вы мне поверили.

Она стала спускаться на первый этаж. Синан захромал по лестнице вслед за ней. В груди колотилось отчаяние. Остановить ее, удержать, переубедить… Но как?

– Таня, – выкрикнул он, понимая, что делает только хуже, разрушает все уже окончательно. – Я хотел жениться на вас. У меня сын, и я не мог ввести в дом человека, о котором не знаю все досконально. Я прошу прощения, Таня. Пожалуйста!

Таня остановилась, обернулась к нему и медленно улыбнулась – нехорошей, ледяной улыбкой.

– Благодарю. Но я тоже не могу выйти замуж за человека, который мне не доверяет. И которому больше не доверяю я.

Синан до сих пор и не подозревал, что ее глаза, такие живые, изменчивые, как вода в лесном ручье, могут неожиданно стать стальными. Только теперь он понял, что в мягкой, ласковой, безответной Тане всегда был несгибаемый стержень. Что она была из тех, кто многое может стерпеть, но предательства не простит никогда. А значит, он сам не оставил себе ни единого шанса.

– Я соберу вещи, – негромко, но твердо заявила Таня. – Пожалуйста, не пытайтесь меня остановить. К вечеру меня уже здесь не будет.

Он беспомощно смотрел, как она направляется к своей комнате. И не знал, как дать ей понять, что раскаивается в содеянном, что готов сделать все, что угодно, чтобы загладить вину. Что он не переживет, если она его покинет.

В дверь позвонили. Синан машинально шагнул к ней и оторопел, увидев на пороге двух полицейских в форме. Краем глаза он заметил, что Таня также замерла на пороге своей комнаты и ошеломленно смотрит в их сторону.

– Синан Мертер? – спросил старший, с седыми висками.

– Да… – растерянно произнес он.