Синан и Танечка

– Вы подумайте! – с возмущением обернулся Синан к Тане. – До чего распустился!

И, пораженный, увидел, что она улыбается.

– Что тут смешного? – не понял Синан.

– Простите, – Таня попыталась спрятать улыбку, но глаза ее все равно смеялись. – Просто вы с ним очень похожи.

– Похожи? – не поверил Синан. – Сомневаюсь! Со мной у моих родителей не было в этом возрасте никаких сложностей.

– Это вы так думаете или они сами вам сказали? – лукаво уточнила Таня. А потом добавила: – Знаете, Барклай в последние дни и меня беспокоит. Кажется, у него что-то не ладится с той девочкой, которая ему нравится. С Алиной…

– Вы ее видели? – буркнул Синан, постепенно остывая.

– Нет, – покачала головой Таня. – Так, слышала урывками. Ну и догадалась. Я вечером постараюсь поговорить с мальчиком. Вы не волнуйтесь. И пожалуйста, не давите на него. Ему и так нелегко.

Синан хотел было возразить, что ничего особенно тяжкого в судьбе молокососа, от которого только и требуется, что хорошо учиться и прилично себя вести, не видит. Но тут у калитки остановился блестящий черный автомобиль. Прищурившись от бьющего в глаза солнца, он увидел, как из машины выходит старый знакомый по службе, генерал Джем Алтын. Насколько помнил Синан, Алтын уже лет пять как вышел в отставку по возрасту. Но неуемная энергия, кипевшая в старом служаке, не давала ему заделаться мирным пенсионером и заняться выращиванием роз в своем саду. Кажется, генерал подался преподавателем в военное училище и со временем даже занял там какую-то высшую должность. Интересно, что это ему понадобилось от Синана.

Невысокого роста, абсолютно седой, с изборожденным морщинами лицом, но при этом сохранивший военную выправку Алтын приближался к ним по дорожке. Таня с присущей ей деликатностью коротко кивнула гостю и, извинившись, куда-то исчезла. Алтын же подхватил Синана под руку.

– Ну что, дорогой? Как я вижу, ты молодцом. Говорили, прикован к постели, уже не встанет. А ты вон какой – чуть ли не бегаешь.

– Это вы преувеличиваете, конечно, – не без удовольствия рассмеялся Синан. – Но в целом да, кое-какие силы остались. По крайней мере, передвигаюсь на своих двоих.

– И прекрасно! То ли еще будет. Ты мужик молодой, сильный. Всем еще покажешь, – поддержал генерал. – И у меня к тебе по этому поводу есть разговор. Пойдем-ка в дом.

– Прошу.

Синан повел генерала к дому по освещенной солнцем дорожке.

Полтора часа спустя, провожая старика до двери, Синан чувствовал, как в груди мощными толчками поднимается радость. Этого чувства он не испытывал уже много месяцев, с самого момента ранения. Надежда, смысл, вновь появившийся в жизни, ощущение, что ты не просто жалкий человеческий огарок, ты еще можешь принести пользу. Тебя помнят, на тебя рассчитывают… Это многого стоило.

– Значит, хорошенько подумай и, если решишься, приезжай. Не люблю я эти бумажки, сам знаешь, но подписать надо будет.

– Тут и думать нечего, – заверил его Синан. – Я согласен. Заеду на следующей неделе.

Проводив старика, он вернулся в гостиную. Хотелось, как в детстве, запрыгать на месте, пуститься в пляс. Доверяй он чуть больше своим ногам, наверное, так бы и поступил. В дверь заглянула Таня и, убедившись, что гость ушел, спросила:

– Все в порядке?

А затем, заметив сияющие глаза Синана, рвущуюся с губ улыбку, тоже разулыбалась.

– Хорошие новости, да?

– Самые лучшие, – подтвердил Синан. И, нарочно помедлив, чтобы не выпалить, задыхаясь от восторга, как какой-нибудь сопливый щенок, рассказал: – Мне предложили место преподавателя в военном университете. С возможностью после возглавить кафедру оперативно-тактической подготовки.

– Что вы говорите! – воскликнула Таня. – Это же замечательно! Я так за вас рада!

Повинуясь порыву, она бросилась к Синану, обхватила его руками за шею. И тот, забывшись, подхватил ее, крутанул в воздухе, сделав несколько осторожных шагов, в восторге коснулся губами ее щеки, виска, губ. И в то же мгновение словно сам воздух сгустился вокруг них. Повисло неловкое молчание. Оба они, поддавшись радости, внезапно перешагнули черту, к которой до сих пор не рисковали приближаться. И теперь, кажется, пути назад не было.

Решившись, Синан крепче стиснул руки у Тани на талии, прижал ее к своей груди и, впервые дав себе волю, поцеловал ее – жадно, торопливо, словно боясь, что морок пройдет, и Таня снова исчезнет, выскользнет из рук, водой утечет сквозь пальцы. Она сначала замерла, ошеломленная его напором, но потом поддалась, губы ее раскрылись, руки обвились вокруг его шеи. Синану казалось, он плывет, окутанный лавандовым дурманом. А весь внешний мир растворяется, исчезает, ненужный и не важный сейчас. Оставались только Танины прикосновения, только ее нежные руки, быстрые пальцы, сбившееся дыхание, потемневшие глаза и волосы, серебристым потоком струящиеся по плечам.

– Пойдем… Пойдем ко мне… – хрипло прошептал Синан.

И Таня не отказала, быстро кивнула и спрятала лицо у него на груди.