Синдром

Позавчера они с Беллом попробовали войти в море, но позанимались всего ничего — казалось, пепел лез в рот, забивал глаза и не давал дышать. Ирвин повторил дававшийся все легче подъем на доску, прокатился несколько метров и сдался.

— На крайний случай возьму пару уроков в бассейне с искусственной волной, все равно снимать будут именно в нем, — решил он. — И да, денег обратно мне не надо.

Белл уже привычно пожал плечами и понес доски на свой задний двор. Пришел к Ирвину через час, предложил пожарить рыбу. Ирвин обнаружил замороженный рис с овощами, а на десерт они съели фруктовый салат.

С тех пор к морю они даже не подходили. На кромке прибоя образовался толстый, сантиметров десять в высоту и полметра в ширину, валик черной жирной сажи, вода была мутная, и даже гребешки волн стали из белоснежных грязно-серыми.

Пепел был везде. На открытой террасе, на лежаках возле бассейна, на листьях пальм и лепестках цветов. Ирвин предпочитал не выходить на улицу лишний раз, спасаясь в прохладе кондиционеров. Белл с мазохистским упорством бегал вдоль берега каждое утро, а потом часами месил грушу в спортзале.

Вечерами они уже привычно устраивались за шахматной доской. Макс с нескрываемым весельем интересовался, не перевести ли мистеру Беллу тысяч двадцать авансом, когда Ирвин ежедневно звонил ему, чтобы оплатить проигрыш. Но они всегда играли только двенадцать партий. И в каждой из них Белл неизменно выигрывал. Хотя и выкладывал на стол одну и ту же аккуратно сложенную сотенную купюру.

Они почти не разговаривали, но молчание Белла больше не ощущалось как настороженно-враждебное. Он больше не пытался шутить и спокойно слушал Ирвина, когда тому хотелось что-то рассказать, не обрывая и не говоря, что ему это не интересно. Впрочем, Ирвин не обольщался: единственное, что хоть как-то интересовало этого загадочного человека, оказались шахматы. И хоть Ирвин и проигрывал с регулярностью смены времен года, каждая партия все равно выходила напряженной и требующей предельного внимания.

Еще одной странностью Белла было то, что он, кажется, категорически не выносил темноты. Едва солнце касалось моря, он сбегал — пару раз даже не доиграв партию. Ирвин прогуливался несколько раз вечером, когда воздух относительно свежел, и видел, что в лачуге ярко горит свет. Да что там, та светилась, как елочная игрушка, — свет бил из каждой щелки в стенах и крыше. Однажды ночью он проснулся, чтобы сходить в туалет, и автоматически выглянул в окно, возвращаясь в постель. Далеко в стороне, на другой стороне бухты, все еще горел свет.

Это было странно и не укладывалось в уже проросшую корнями в почву размышлений концепцию мигрени. Ни один человек, страдающий головными болями, не сможет спать с включенным светом. Зачастую такие люди бегут от солнца, а сумерки для них — самое любимое время суток.

Но ведь у всех есть свои странности. И заболевания у всех протекают по-разному. Может, помимо мигреней, у Белла есть что-то еще? Может, он диабетик или сердечник? Правда, ест он все подряд и в зале вкалывает, как в последний раз…

Тайна личности Белла будоражила и волновала. Наверное, сказывалась изоляция. А может, загадка, определенно таящаяся в этом человеке. Не то чтобы Ирвин был падок на такие вещи, но от того же Шона Белл отличался разительно, и это не могло не заинтересовать. К собственному неудовольствию Ирвин вынужден был признать, что предупреждение Макса было не таким уж и лишним. Неделя подходила к концу, и единственный мужчина в обозримом пространстве — молодой, неглупый и в отличной форме, — предсказуемо стал вызывать интерес определенного рода.

Белл не сделал ничего, что Ирвин мог расценить как намек или тень интереса. И сам Ирвин не собирался ничего предпринимать, сексуальную разрядку пока успешно заменял спорт. Но все равно не мог отделаться от мысли, что ему хотелось бы, чтобы Белл вспотел не только от объятий с грушей.

— Тебя просили перезвонить какому-то Шону, — Белл положил на стол телефон и пошел в плите. — Фамилии не сказали. И просили потерпеть еще немного. Большую часть граждан уже эвакуировали, возможно, скоро доберутся и до нас.

— Шон подождет, — отмахнулся Ирвин. Он забрасывал в чашу большого блендера ломти манго, дольки апельсинов, кусочки груши и целую клубнику и раздумывал, добавить ли протеинового порошка или этим все только испортит. — Вот эвакуируют — и сразу позвоню. Вчерашняя партия все еще на столе, — напомнил колдующему над омлетом Беллу.

Вчера показалось, что будет гроза. Небо затянули свинцово-черные тучи, с моря поднялся ветер. Белл, бросив партию в самом начале, ушел к себе.

Белл кинул на доску короткий взгляд и вдруг тяжело опустился на стул.

— Может, позже, — сказал он отрывисто.