Синдром Адели (СИ)Он был готов отдать ей сердце. Она была готова его растоптать. Нет взаимности, нет любви, нет искры. Есть цель, есть приоритеты, есть задание. И только синдром Адели.

— Молодец, можешь садиться на место, — даже не сомневаясь в знаниях своей «студентки», бросает мужчина и обращается ко всей группе. — Я хочу, чтобы каждый из вас вчитался в эти слова более пристально. Их смысл куда глубже и обширнее, чем может показаться на первый взгляд. Найти себя — значит найти свою истину. Будьте внимательны к таким мелочам, ведь мы все состоим из этих крохотных деталей. Они связаны единым целым, нашим мировоззрением. Будьте честны перед собой, смотрите чаще вокруг, признавайте поражения, а ещё самого себя. Осознайте, кто вы есть, нравится ли вам такое существование и хотелось бы вам что-то изменить, — взгляд Дениса Алексеевича останавливается на девушке за дальней партой. Ее голубые глаза недобро сверкают, но принимают вызов. — Подумайте, хотели бы вы такой жизни своему ребёнку, — Денис замолкает, и легкое эхо проносился по аудитории.

— Спасибо за сотрудничество, за дополнительной информацией по семестровому проекту можете подойти прямо сейчас, остальным до четверга.

Привычный гул закладывает уши, студенты вскакивают с мест, собираются и поспешно выходят, кто-то окружает стол преподавателя. Одна только фигура в большем темном худи сидит неподвижно, склонив голову, и думает. О чём-то своём, далеком и неизвестном, но наверняка причиной являются последние слова ее профессора.

***

миссия 083

статус: в процессе

день 102

декабрь 20

пятница 18:31

Неделя выдаётся на удивление насыщенной и быстрой — Аделина успешно сдаёт все экзамены досрочно. И вот уже вечер пятницы, а, значит, можно расслабиться и о псевдо учёбе не думать. За эти дни не произошло ничего, что могло бы вызвать переполох или подозрения, касаемо дела. Предатель так и не был обнаружен, если судить по последним сводкам Николая, а директор не покидал города, тем более страну. Все мирно и тихо. Подозрительно.

Даже Денис перестал как-то проявлять себя, все также наблюдая, но не предпринимая никаких действий, что тоже не вызывало доверия. Хотя он вполне мог остепениться и осознать глупость своего поведения. Он ничего не добьётся, только подставит и себя, и девушку-агента. Хотя точно знать Аделина никак не могла: все же влезть в чью-то голову — дело непосильное даже ей.

Зато вполне посильно заполнять бланки за студентов от лица старосты. Так проходит каждая пятница: девушка обедает в столовой, собирает документы всего потока, дописывает недостающие, помогает преподавателям, а в самом конце идёт к директору. Конечно же, чтобы помочь. Тихий гул шагов, размеренное дыхание, уставший вид, записывающий диктофон под толстовкой. Все, как обычно, все, как всегда. Лина стучится пару раз и после негромкого «входите» заходит в кабинет. Алексей Викторович все так же сидит на излюбленном кресле, поправляет излюбленные очки и откладывает излюбленный Паркер.

— Ах, Аделина, это ты, — мужчина улыбается, — заходи, девочка моя.

Фамильярное обращение режет уши. Терпи, так надо.

— Вот, — на стол небрежно летят бумаги, разлетаясь в разные стороны. — Ой! Что-то я совсем сегодня расклеилась.

Девушка строит несчастное лицо и кидается собирать документы.

— Ничего, ничего страшного, — директор принимается помогать. Отъезжает от стола, встаёт и перебирает все листы, — с кем не бывает, — бормочет мужчина.

Лина старается не улыбаться. Какого это находиться в неведении? Какого это позволять копаться у себя на столе спецагенту? Даже не представлять на сколь она опасна?

Однако ж поиски ни к чему не приводят. Хотя это был бы сверх идиотизма: хранить ценные бумаги у себя на рабочем столе. Через пару минут все было в порядке и на своих местах.

— Простите меня ещё раз, — Аделина виновато опускает голову и сжимает края кофты.

— Я же уже сказал, — Очинский улыбается, — ничего…

Слова мужчины прерывает звонкая трель телефона.

— Прошу прощения, — кидает Алексей Викторович и поднимает трубку. Лина отчетливо слышит женский голос, но разобрать, что именно говорят, не получается. — Да, дорогая? Нет, ещё на работе. Как не с кем?

Девушка хмурится вместе с директором. Жена Очинского? О чем речь?

— Я же договорился с няней на завтра… да… как не на завтра? Точно?

Кажется речь о младших детях Алексея Викторовича.

— Ох, дорогая, не кричи, — директор облокачивается на стол, щурится и потирает переносицу, — я что-нибудь придумаю, только не ругайся. Да, увидимся позже, — мужчина скидывает трубку. В кабинете висит неловкое молчание.

— Я могу чём-то помочь? — робко спрашивает Аделина. В ответ на неё тяжело смотрят и молчат. Проходит ещё минута, прежде чем Очинский наконец кивает.

— Ты занята завтра?

— Нет, а что? — становится все интереснее.

— Не могла бы ты, Линочка, побыть с моим младшим сыном? — поймав в ответ вопросительный взгляд девушки, директор тихо продолжает, — Мальчишке всего семь лет, а завтра я с женой идём названый ужин, без детей, конечно же, и оставить его не с кем. Точнее есть няня, но я перепутал даты и завтра ее, как на зло, не будет в городе, — видно, как Очинскому неудобно. Он мнётся и тщательно подбирает слова. Только вот Аделина уже заранее знает свой ответ.