Синдром Адели (СИ)Он был готов отдать ей сердце. Она была готова его растоптать. Нет взаимности, нет любви, нет искры. Есть цель, есть приоритеты, есть задание. И только синдром Адели.

Кажется, девушка привлекает слишком много внимания. Ах, да, такова ее цель. Она широко улыбается и от бедра заходит в зал. Пять хрустальных люстр над головой, три фуршетных стола по периметру. Напротив входа, прямо у стены, высокий каскад с шампанским, колонны по бокам, мраморный пол. Слева находится выход на балкон, справа — лестница ко второму, основному, залу: оттуда раздаётся музыка, там находятся музыканты. С балкончика свисают темные с позолотой, драпированные занавесы. На данный момент в здании около двухсот пятидесяти человек, шестьдесят из которых персонал, отчасти скрытый от глаз. Прибудет ещё минимум сто. Просканировать помещение занимает три секунды, найти глазами отца — ещё две, кивнуть — секунда. Лина проходит к столу, что прямо под балкончиком, и берет бокал белого игристого. Она замечает, как в ее сторону двигаются несколько мужчин, поэтому невзначай поправляет выбившуюся прядь правой рукой. Двое из них сразу поворачиваются и следуют в другом направлении, кольцо срабатывает как надо, однако, ещё один человек подходит с боку, останавливается и так же берет алкоголь.

— Здравствуйте, прекрасная леди, — скрипучий голос уже немолодого мужчины неприятно отзывается в ушах. Состроив обворожительную улыбку, Аделина поворачивается к нему.

— Jag är ledsen, men jag förstår dig inte, — незнакомый язык отпугивает мужчину, он кивает и удаляется в другую сторону. Все идёт по плану.

Сейчас задача Аделины состоит лишь в наблюдении. Она внизу, а отец на втором этаже. Несмотря на его вечернюю тираду, она на сто процентов уверена, что в этом здании есть ещё хотя бы пару их человек. Они могут скрываться в тени и быть незамеченными до тех пор, пока не понадобиться их сила. Это предаёт уверенности и ощущения хоть какого-то прикрытия.

Пока взгляд мечется от одного лица у входа к другому, в голове возникает вопрос. Банальный, но, чертовка, сложный. Почему Алексей Викторович решил наконец выйти в свет? Да ещё и начать решил с благотворительного вечера. Он всегда был колоритной личностью, но все же предпочитал оставаться в тени. Неужто недавнее покушение заставило его шевелиться? А если он придёт, то один? Или с женой? А может с сыном?

Аделина улыбнулась. Ей доступна информация, которую не знает никто. Отредактировав запись диктофона и благополучно оставив штаб в неведении, она единственная, кто имеет козырь в рукаве.

Когда-то давно штаб проводил расследование на тему детей Очинского (фамилия Алексея Викторовича). Существовала некая информация, утверждающая наличие таковых у мужчины, причем не в одном экземпляре. Бумаги подтверждали рождение троих, однако, в прессе числились лишь двое. Оба младшие: брат и сестра. Старший ребёнок был пустым местом, о нем не было ни слова, никто не мог узнать кто он, сколько ему лет, откуда он и существует ли вообще. По прошествии трёх лет наблюдений был вынесен конечный вердикт: старшего ребёнка не существовало, или же он умер ещё в младенчестве. Только что за сюрприз. Как оказалось старший сын Очинского — тридцати однолетний профессор, Денис Алексеевич Агапов, что преподаёт на кафедре французского языка у Аделины. Все это время он был прямо под носом, но узнать правды никому не удавалось. И если бы не вечерний разговор с директором, все до сих пор оставалось бы тайной.

Проходит около пятнадцати минут прежде, чем глаза уловили знакомую фигуру во фраке. Директор прибыл. Лина раздевается: снимает шубку и передаёт ее появившемуся рядом персоналу. Это знак для отца. Через мгновение рядом с ее ногой падает апельсиновая косточка. Он увидел и приказал, пока наблюдать издалека. Она что-то упустила?

Директор один. Он проходит вглубь зала, здоровается с несколькими людьми, берет бокал с напитком, улыбается. На нем все те же очки. Наконец Лина замечает, что следом за Очинским заходят пару мужчин крепкого телосложения. Они молчат, не улыбаются и при первой же возможности расходятся стороны, за колонны. Охрана значит. Аделина берет второй бокал.

— Till dig! — торжественно срывается с ярко накрашенных губ.

Лина звонко и даже неприлично смеётся, поднимает два бокала и чокается сама с собой. Второй знак, и надежда, что отец увидел подмогу директора. Кто-то смеётся в ответ, кто-то косит взгляд, а кто-то не обращает внимание. Теперь нужно удалиться с этого угла.

Девушка оборачивается к столу, ставит обратно шампанское и поднимает голову. Отец стоит у перил и, не отрывая взгляда от новоприбывшего гостя, кивает, а затем проходит вглубь второго этажа. До этого он аккуратно постукивает пальцами о мрамор четыре раза. Это значит, что в здании ещё четыре их человека. Они в плюсе, однако, нельзя утверждать, что охрана, зашедшая следом за Очинским, это все его люди.

Аделина обходит фуршет и двигается в сторону балкона. Ее движения плавные и грациозные, но, что непривычно, не бесшумные. Шпильки неприятно цокают при каждом шаге. Нужно подойти ближе к директору и быть за его спиной до тех пор, пока он не поднимется на второй этаж. Там действует само начальство.