Синдром Адели (СИ)Он был готов отдать ей сердце. Она была готова его растоптать. Нет взаимности, нет любви, нет искры. Есть цель, есть приоритеты, есть задание. И только синдром Адели.

Девушка пытается расслабиться, но все тело сковывает от отвратительного чувства болезненного предвкушения. Особенно оно усиливается, когда машины подъезжают к территории кладбища. Деловая встреча среди могил? Что-то новенькое. Лина бросает таксисту лаконичное «жди здесь» и следует за Очинским, который не спеша идёт по очищенным от снега каменным дорожкам, перехватывая большой букет белых лилий. Как подразумевает девушка, с четным количеством цветов.

Все то время, пока Аделина следует за мужчиной, ее не перестаёт одолевать склизкое чувство страха. На глаза тут и там попадаются знакомые могильные плиты, а Алексей Викторович все идёт и идёт. Наконец он останавливается у калитки, а у девушки сердце падает куда-то к ногам, бьется пару раз и замирает. Она сдерживает болезненный стон и оседает на землю за деревом в нескольких шагах от могилы. Могилы ее матери. Как она могла забыть этот путь, который приходил ей в страшных снах детства. Как она могла забыть это место, где выплакала когда-то душу. Как она могла забыть эту дату, когда ее собственную мать хоронили в закрытом гробу. Аделина зажимает рот ладонью, сдерживает крик, рвущийся наружу, и глубоко дышит через нос. Приходит в себя, только когда Очинский со скрипом открывает калитку и что-то начинает бормотать. Также сидя, она прячет лицо со слезами на глазах в ладонях и прислушивается.

— Лена, душа моя, здравствуй, — Алексей бережно укладывает букет у изголовья памятника с ангелом, что воплощает в себе человека, погребённого под этой землей. — Прости, что так долго.

Мужчина медленно становится на колени и с мольбой в голосе продолжает.

— Прости, любовь моя. Я так виновен перед тобой. Наверное, не хватит и жизни, чтобы извиниться, но все же я пытаюсь.

Его голос дрожит, и мужчина вот-вот прослезится.

— Как бы я хотел забыть тот день, когда держал тебя на рука… — Очинский предаётся воспоминаниям и глубоко обид в себя, — но вместо улыбки на твоём лице я видел скорбь. Помню, как утирал тебе слёзы, пачкая в твоей же крови. Мне никогда от неё не отмыться. Даже сейчас ты приходишь ко мне во снах. Такая светлая, словно ангел, нежная и легкая, а в твоей груди дыра. Там больше нет сердца, оно стекло по моим рукам и опорочило смертным грехом. Любовь моя…

Мужчина тихо плачет, как и Лина за деревом. На ее щеках давно забытые слёзы, что прожигают дорожки по лицу. Они горят, словно порезы, и, кажется, вот-вот закровоточат. Настолько было больно слушать эти слова, которые оседали в голове, будто раскалённое олово, и плавили внутренности. Оно лавой стекало по всему телу, обжигало, жалило. Больно. Ей было безумно больно, как будто с неё снимают кожу на живую и не дают сделать вдоха даже для крика.

— Я виновен в твоей смерти, и за это я буду гнить в самом дальнем углу ада. Прости, любовь моя. Прости меня.

Наконец картинка сходится. Только вот вместо облегчения, Аделина испытает глубочайшее разочарование и готова волосы на себе рвать, только бы избавиться от этого осознания. Он лишил ее детства. Этот человек лишил ее семьи и смеет каяться в содеянном перед могилой ее матери.

Первая мысль — убить. Отомстить здесь и сейчас. Избавиться от мук и спасти свою душу. Но девушка крутит головой, как в бреду и пытается встать на негнущиеся ноги. Не то место и не то время. Она должна подготовиться, чтобы отплатить сполна. Чтобы увековечить историю самой жестокой расправой над человеком. Только отныне он для неё не человек, а монстр, который подлежит неминуемому уничтожению.

Как можно тише она отходит и прячется за склепом. Переводит пару раз дух, с силой трёт лицо, а после уходит прочь, оставив прошлое за своей спиной. Время писать будущее.

***