Кричит француз, зажмуриваясь.
— Конкретнее, — Аделина устало смотрит на пленника и ждёт, пока его немного отпустит. Но тот упрямо мотает головой, словно в бреду. — Неправильный ответ.
И вновь помещение подвала заполняет дикий мужской ор. Вторая фаланга падает на пол. Француз уже не сдерживается и рыдает в голос.
— Ну.
— Я не знаю!
— Ай, ай, ай. Ответ неверный.
Секатор сходится почти у основания пальца, и слышится неприятный хруст кости, после чего остатки некогда указательного пальца летят вниз.
— П-пожалуйста, н-не н-надо. Я п-правда не з-знаю! — заикается француз и вновь пытается одернуть руку. За это де Морте бьет того с размаха в лицо, пресекая любые попытки высвободиться.
— Я все ещё не слышу долгожданной правды.
— Дон! Дон Воларо!
— Был твоей целью?
— Нет! Цель вы… но нужно было только ранить.
Лина наигранно вздыхает и отрезает часть уже другого пальца. От нового крика закладывает уши, из-за чего девушка морщится, но не отшатывается. Если так продолжать, то скоро голос совсем исчезнет.
— Ты говоришь только то, что я и так знаю. Кто. Тебя. Нанял?
Цедит она сквозь зубы и смыкает инструмент, отсекая палец полностью. А француз оказывается несговорчивый попался.
— Он нанял! Он! — сипит Шарль и бессознательно оседает на стуле.
Джо тут же окатывает того ледяной водой из ведра, и с силой хлопает по щекам, приводя его в чувства.
— Кто он? — спрашивает за девушку де Морте.
— Дон.
Аделина вопросительно выгибает бровь.
— Какой Дон? Точнее.
— Ваш.
Француз судорожно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Его лихорадит и жутко трясёт.
— Пьетро? — пленник активно кивает головой, на что девушка усмехается. — Не неси ерунды.
— Правда-а-а! — признание утопает в новом полу стоне, полу крике, когда затупленные лезвия вновь прорезают палец.
Девушка медленно, но верно, входит в раж. С юности приученная к крови и пыткам, но начинает получать тошнотворно болезненное удовольствие от этого процесса, хотя лицо ее остаётся каменным. Если понадобиться, она накачает его наркотиками и будет резать на мелкие кусочки до тех пор, пока не получит желанное. Этим они с Джо были похожи.
Француз сипит, еле двигает ртом и о чём-то молит, пока Аделина разделывается с безымянным пальцем. Она все ждёт, когда же мужчина сдастся и назовёт имя заказчика, но тот, как в бреду, шепчет имя ее отца, на что Лина злится ещё сильнее. Она с гулким грохотом отбрасывает секатор и вцепившись окровавленными перчатками в редкие волосы мужчины кричит на него.
— Сука, говори!
Пленник измученно стонет.
— Ваш отец. Ваш Дон. Он нанял меня…
Аделина грязно материться и отшатывается, чтобы перевести дух. Француз роняет голову себе на грудь и скулит. Под его ногами обрубки его же пальцев, а перед глазами начинает темнеть.
— Что же, надеюсь ты осознаешь последствия своих слов. Все ещё упрямишься? — на лице девушки растягивается больная улыбка, она подходит вплотную и вновь поднимает его лицо. — Буду считает до трёх.
Она многообещающе поправляет перчатку и начинает обратный отсчет.
— Один.
Кончик ее пальца давит на уголок мужского глаза, медленно двигая глазное яблоко. Француз вновь кричит непонятно откуда взявшимся голосом и пытается вертеть головой, но сзади его крепко держит де Морте. Аделина давит сильнее, и вот уже целая фаланга входит в глазницу. Капилляры лопаются, и по щекам льются кровавые слёзы.
— Два.
— Нет! Это правда! Правда!
Мужчина полностью срывает голосовые связки и продолжает сипеть, превозмогая дикую боль, что волнами расходится от головы по телу, и теперь отрезанные пальцы кажутся лишь цветочками. Тем временем палец входит почти наполовину, и девушка давит с другой стороны, но уже большим. Глаз уходит в череп, отрываясь от связок. Француз словно умалишённый повторяет одно и тоже.
— Три.
Лина смыкает пальцы и с силой вырывает глазное яблоко. Оно тянется от черепа остатками нервов и капилляров, а хрусталик тут же покрывается туманной пленкой. Мужчина визжит в последний раз и теряет сознание. Девушка распрямляется, кидает вырванный орган на столешницу и отходит к умывальнику, попутно кивая Джо, приказывая заканчивать. Фирменное убийство Семьи Воларо заключалось в вырывании глаз и отрезание языка. Уши они не трогали, чтобы жертва до последнего слышала классические аккорды Моцарта или Листа.
Сполоснув перчатки, Аделина прибавляет громкость на проигрывателе и покидает сырой подвал, попутно закуривая сигарету, что она стащила накануне у Саши. Ночной зимний воздух окутывает разгоряченную голову, стоит выйти наружу, и девушка расслабленно мнёт шею, хотя на душе неприятный осадок. Неужели даже на пороге смерти французский стрелок продолжал врать? А если нет, то, что все это могло значить? Лина горько усмехается своим мыслям и поспешно покидает проклятый амбар, сильнее сжимая руль и вдавливая педаль газа в пол. Хотелось домой и кофе.
***
миссия 083
статус: в процессе
день 118
январь 08
среда 22:41