Синдром Дездемоны

Валентина взяла у него сигарету, они оба закурили и какое-то время оценивали позиции друг друга. Она думала о том, что он друг Никиты, был среди тех, кто выгнал ее из дома Городецких, и наверняка пришел вынюхивать, на чьей она стороне – дочери или сожителя. А Слава прикидывал, с кем она могла говорить по телефону. Не с адвокатом точно. Не с подчиненными центра, вряд ли с коллегами по министерству. Что-то ему подсказывало, что ее телефонный собеседник – человек со стороны. С какой-то особой стороны. Надо попросить айтишников узнать, кто ей звонил в это время.

– Валентина Игнатьевна, вы, конечно, в курсе, что я в расследовании участвую, так сказать, на консультативно-рекомендательных началах. Дело ведет районный следователь, и я пока не вижу основания запрашивать его в наш отдел.

– То есть такая идея в перспективе существует – вытребовать дело и благополучно погасить его?

– Это обвинение в том, что я могу превысить полномочия? Сразу скажу, что этого не будет. Придется поверить на слово. Запросить дело мы можем, только если нам покажется, что кто-то другой пытается его сфальсифицировать. В любых интересах. Валентина, можно без отчества? Мы не один год встречались в доме Городецких и друг другу – не люди с улицы. Давайте поговорим без взаимных подколов, ядовитых предположений, обвинений. Ситуация и без того очень сложная.

– Я согласна. Насчет отчества тоже.

– Вы понимаете, что Никиту отправляют под домашний арест по месту регистрации? Он не может вернуться к вам даже в порядке исключения. Ему нельзя находиться рядом с Вероникой.

– Я понимаю. Если честно, голова кругом. Здесь у нас ад: никто ничего не понимает и ни за что не хочет отвечать. Дома… Я еще не смотрела эту экспертизу, но уже не знаю, как на это реагировать. Мне сказали, что там есть против Вероники.

– Вы в это не верите?

– Это точно настоящая, не сфабрикованная экспертиза? – вопросом на вопрос ответила Валентина. – Если нужно вытащить человека в ранге министра, подделка такого рода – не вопрос.

– Это не подделка. Кроме того, вы имеете право в любой лаборатории, которой доверяете, все перепроверить. Это не подделка еще и потому, что она никак не снимает подозрений с Никиты. Она не противоречит обвинениям Вероники. Все это наверняка с ней было, но дома могло быть продолжение. Следствие пока не смогло это доказать или опровергнуть.

– А ко мне какие вопросы? Я ни о чем понятия не имею.

– Несколько вопросов, если не возражаете. Вы верите Веронике?

– Скажу так. О том, чтобы слепо верить дочери, и речи нет. Мы с ней не слишком хорошо знаем друг друга, никогда раньше не жили вместе. Я просто допускаю: в том, что она говорит, есть и правда. Не могу поверить, что она все это замутила на ровном месте.

– Но вы что-то замечали нездоровое в их отношениях?

– Не знаю, здорово это или нет, но Никита, мне кажется, Нику терпеть не может. И что касается сексуального влечения, то она ему явно была противна. Можете мне поверить как женщине. Но если речь о какой-то драке, безумии, насилии с садизмом… Тут все может быть. Я и с ним не так давно живу. А что было у него с женой – сами знаете.

– Вы знакомы с друзьями Вероники?

– Не думаю, что у нее есть друзья. Так, знакомые, с которыми она тусила. Никого не приводила домой, со мной не знакомила.

– Она могла требовать у Никиты деньги, шантажируя его заявлением?

– Могла.

У Валентины зазвонил телефон, она молча послушала, затем сказала:

– Хорошо. Я у себя. Сейчас немного занята. Договорились, – она положила трубку и кивнула Славе. – Дальше.

– Вероника не могла попасть к кому-то в зависимость? Вам не казалось, что ею кто-то манипулирует?

– Не знаю. У меня очень мало времени. Мы виделись какие-то минуты за день. Я ничего не знаю о своей дочери. А что, есть какие-то подозрения, информация о манипуляторе? – Валентина опять явно занервничала. И причина была не в их беседе.

– Кое-что есть. Но об этом потом. Мне пора на встречу и не хотелось бы у вас отнимать время. Но вы очень нам помогли.

Слава попрощался, спустился в лифте на первый этаж и какое-то время созерцал площадку для автомобилей за стеклянной стеной. Был разгар рабочего дня: никто не приезжал и не уезжал. И, наконец, въехал черный джип «Майбах», остановился. Из него вышли четыре крепких парня в черных костюмах, явно вооруженная охрана. Затем из черного нутра машины появился невысокий, сутулый человек в стильных очках. На голове что-то вроде тюбетейки или ермолки, такие часто носят лысые люди, чтобы защитить голову от солнца или холода. Он направился к подъезду мелкой, семенящей походкой. Слава щелкнул пару кадров мобильником.

Возвращение блудного мужа

Никита тяжело забрался в машину и почти упал на сиденье рядом со Славой. Он не сдержал стона. Слава взглянул на него:

– Я тут, пока ждал тебя, приготовил речь. Начало такое: «Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа». Но ты, наверное, это уже где-то слышал. Как ты? У тебя что-то болит? Вид не очень.