Синдром Дездемоны

– Начну с исходных данных. Вероника показала, что она приехала домой в шесть утра, в квартире был только Никита, в результате ссоры он набросился на нее, избил, а затем изнасиловал. Никита дал противоположные показания. Она на самом деле приехала в это время, но была нетрезвой и избитой. В ответ на его вопросы затеяла конфликт. Он утверждает, что она набросилась на него, пыталась царапать лицо, душила за горло. Затем Вероника якобы потребовала у него крупную сумму денег, шантажируя тем, что заявит в полицию и обвинит в насилии. Он отказал ей, скорее всего, грубо и ушел спать. Так с его слов. Разбудил его уже наряд полиции. Ты как, не устала?

– Дай глоток воды, я переведу дыхание. А что у нас дальше?

– Дальше то, что принес Масленников. Результаты экспертизы, но моим универсальным пластом речи.

– Хорошо.

Даша растягивала стакан воды так долго, как могла. Приводила мозги в порядок, чтобы понять хотя бы минимум из того, что предстоит услышать.

– Значит, так. Заявительница и подозреваемый обменялись своими ДНК в полной мере. На обоих есть следы пота, крови, слюны и волос друг друга. Это говорит и в пользу ее версии, и в защиту его позиции. У Вероники все лицо в кровоподтеках, одна рука вывихнута, на бедрах синяки и царапины. У Никиты есть следы ее пальцев на шее, глубокие царапины на лице. Следы его кожи есть под ее ногтями.

– Что же получается? – не выдержала Даша.

– И то и другое. Масленников исследует каждый синяк и царапину, но это уже в дополнительной экспертизе. Пока главное. У девицы Вероники Давыдовой той ночью было несколько сексуальных контактов. Причем все незащищенные. ДНК спермы не принадлежат Никите.

– Но тогда…

– Она утверждает, что он воспользовался презервативом, затем уничтожил его.

– Что же делать?

– Масленников будет участвовать в ее опросе вместе с психологом и учительницей. У него кое-что есть в рукаве. Своя информация о ночи Вероники и ее контактах. Но если… Даша, ты понимаешь, если окажется, что Никита виноват, тут не будет никакого заказа и фабриката?

– Конечно. Я вам верю. А почему ты так сказал: возможен заказ?

– Смешно, детка. Он министр. И этот благотворительный фонд – не самая прозрачная структура. Да, все возможно.

– Если Никита сделал это с Вероникой, пусть отвечает, – сурово сказала Даша. – И еще. В силу нашего пакта скажу. Светлана собирается его топить. Месть по всем параметрам.

– Чему быть, как говорится. Не отговаривай ее. Ситуация настолько мерзопакостная, что всем причастным лучше выложить сразу свои камни за пазухой. Она сказала тебе что-то конкретное кроме истории своих синяков?

– Жуть жуткую она мне сказала. Что у него бесследно исчезла первая жена, она вроде допускает, что он ее убил. Так я поняла.

– Миленькая какая у тебя сестричка. Так вот можешь сказать ей, могу и я… Первую жену Никиты мы с ним давно нашли. Она, конечно, сменила фамилию и живет с другим мужем в Черногории. Только районная полиция могла искать Веру Городецкую после долгого отсутствия. Никита не сказал об этом Светлане по одной, всем понятной причине. Светка – бешено ревнивая. Так что тут все в порядке. Можно заехать вечером? Без разговоров, чаю попить?

– Нужно. Обязательно. И если обнаружишь, что я брожу в венке, как безумная Офелия, и пою, разбрасывая ромашки, не пугайся. Я на всякий случай не стану закрывать на ключ изнутри входную дверь. Она у меня не захлопывается, просто прикрывается.

Валентина

Валентина за столом в своем кабинете говорила по мобильному телефону.

– Только не надо меня пугать. Манипулировать мною еще никому не удавалось. Да ну?! Так вот: в своих интересах я тоже разберусь самостоятельно. Забудьте этот бред о том, что вы мне помогаете… Ладно, потом. Сейчас не могу разговаривать. – Валентина отложила телефон и возмущенно смотрела на Славу Земцова, который стоял на пороге кабинета. Он бесшумно открыл дверь и явно слышал часть ее разговора.

– Доброе утро, Валентина Игнатьевна, – вежливо поздоровался Слава. – Можно войти?

– Прежде всего: в чем дело? Почему вы вошли без стука?

– А я стучал. И не один раз. Потом услышал ваш голос и вошел. Найдется для меня пять минут? Это серьезно.

– Догадываюсь. Заходите. И закройте за собой дверь на ключ изнутри, он там торчит. Не хватало мне еще незваных слушателей.

Слава опустился на стул перед столом, начинать разговор не спешил. Валентина была явно выбита из колеи телефонным разговором. Лицо в красных пятнах, крупные руки, которыми она перебирает бумаги на столе, подрагивают. Она делает над собой усилие, пытаясь собраться, сосредоточиться, успокоиться, но у нее не выходит. Наконец, она поднимает на Славу свои черные мрачные глаза и произносит:

– Тяжелый день.

– Да, очень, – охотно соглашается Слава. – Сейчас на улице тридцать четыре градуса, кстати.

Валентина смотрит на него с недоумением: она явно имела в виду не погоду. Но тут же кивает.

– У меня кондиционер включен на максимум. Я вижу, вы смотрите на пепельницу. Да, у меня можно курить. Я и сама с удовольствием.

– Не знал, что вы курите.

– Я постоянно бросаю и начинаю. Так что у вас?