Синдром Настасьи Филипповны

— Я должен следить, чтобы с ней ничего не случилось, — тут же заупрямился Даня. — Чтобы к ней никто не приставал.

— Ну на этот счет у них есть крутая охрана, — возразил Никита.

— А ты откуда знаешь, что у них там за охрана? — подозрительно покосилась на него Нина. — Ты что, завсегдатай?

— Конечно, нет! — В глубине души Никита был страшно польщен, что она его ревнует. — Пару раз приходилось бывать с партнерами. Еще до нашего знакомства.

— Я никому не доверяю, — упрямо сказал Даня. — Я должен сам.

— И вот тут, — вмешалась его бабушка, — ты попадаешь в ловушку. — Ты сидишь среди публики? Значит, в глазах Юли ты такой же козел, как все, кто приходит на нее поглазеть.

Впервые за все время Даня растерялся:

— А что же делать?

— Мой тебе совет, — предложил Никита, — жди ее на стоянке. Ты же можешь приезжать к самому закрытию. Убедился, что она благополучно вышла, и домой. Досыпать. А в зал не ходи, Софья Михайловна права.

Дане эта идея не нравилась, но пришлось смириться.

— И сколько же это будет продолжаться? — спросил он, ни к кому не обращаясь.

— Охота пуще неволи, — пожал плечами Никита.

— Ты бы тоже ходил на моем месте! — запальчиво крикнул Даня.

— Не ссорьтесь, — сказала Элла. — Юля мне говорила, что она уже «на грани»: там выступают девочки младше ее. Ее скоро уволят.

— Ладно, — вздохнул Даня. — Буду ждать ее на стоянке. Прости меня, — повернулся он к Нине. — Это я часы разбил.

— Да черт с ними, с часами, — отмахнулась Нина. — Новые купим. Ты не падай духом, Даня. Все будет хорошо. Юля — добрая девочка. Она образумится.

— Знать бы только, когда? — проворчал Даня.

Ответа не знал никто.

На этом «военный совет в Филях» закончился. Переломив себя, Даня поблагодарил всех.

— Возьми мою машину, — велел ему Никита, — отвези домой бабушку и Эллу Абрамовну. А потом возвращайся за своей таратайкой.

— Я могу отвезти кого-нибудь, — предложила Вера. — Я на машине.

— Ничего, ему полезно прокатиться, — возразил Никита.

Даня сделал, как было велено: усадил в Никитин просторный «Вольво» Эллу и бабушку. Сперва он заехал на Сивцев Вражек.

— Извини, ба, — сказал он, высаживая бабушку из машины. — Я тебе нахамил…

— Ничего, — весело отозвалась она, — я давно уже ждала, когда же наконец ты начнешь мне хамить? Уж больно ты у меня благонравный. — Она повернулась к Элле. — Не отчаивайтесь. Может, у нас с вами еще будут общие внуки-правнуки.

Элла грустно улыбнулась в ответ.

Даня дождался, пока бабушка не скроется в подъезде, и повез ее в Беляево.

— А где сейчас Юля? — поинтересовался он.

— Отсыпается, — ответила Элла. — Она теперь спит до четырех часов дня.

— Не говорите ей ничего, хорошо?

— Конечно, нет! — заверила его Элла и добавила с грустной усмешкой: — Мне еще жизнь дорога.

— А как она… Все еще стоит под душем часами? — спросил Даня.

— Нет, это кончилось. И слава богу. Я считаю, это добрый знак.

— Вы на меня не сердитесь?

— Господь с тобой, Даня, ты так ее любишь! За что мне на тебя сердиться? И не вздумай винить себя в том, что случилось. Скажу тебе по секрету: даже она тебя не винит. Она винит себя. Она себя наказывает.

— За то, что поддалась слабости? — В его голосе прозвучала безысходная горечь. — Как говорится: взял Бастилию, положи ее на место?

— Давай не будем ломать себе голову, — сказала Элла. — Один бог знает, что происходит в душе у моей дочери. И знаешь кто лучше всех в этом разобрался? Твоя бабушка и эта чудная женщина, Вера Васильевна. Хорошо, что она пришла. Между прочим, Юля из всех героев Достоевского больше всего любит Настасью Филипповну.

Глава 14

Даня последовал совету друзей и стал встречать Юлю на стоянке у клуба «Хрустальный дворец». Она старательно делала вид, что его не замечает. Подходила к своей красной корейской машинке, садилась за руль и уезжала. На самом деле все она, конечно, замечала: «сердитого шмеля» трудно было не заметить, тем более что он ехал за ней до самого дома. Но она не заговаривала с Даней, и он не пытался заговорить.

Промелькнул февраль, и вместе с ним кончилась зима. Уже к середине марта снег совершенно сошел, потеплело, отдельные отчаянные водители начали «переобуваться» в летнюю резину. И в середине марта Даня получил ответ на вопрос: «Сколько же это будет продолжаться?»

Юлино расписание он изучил досконально. У нее было по четыре выступления за вечер, заканчивала она к трем часам ночи. Но в эту ночь она не покинула здание в обычный час. Даня сидел за рулем и нервничал. Ближе к четырем утра служебная дверь распахнулась, и на стоянку выбежала Юля. Он сразу понял: что-то случилось. Она была без пальто, без шапки, в туфельках, хотя по ночам еще сохранялась минусовая температура. Она сразу бросилась к его машине: он всегда парковался так, чтобы видеть служебную дверь.

Даня завел двигатель и вышел, чтобы открыть ей дверцу.

— Нет-нет, садись, я сама! Увези меня отсюда! Скорее! Скорее!

Он покорно сел за руль, а она юркнула на пассажирское сиденье.

— Гони!