Синдром отсутствующего ёжика

«Истинный удар происходит из пустоты, – говорилось во второй записке. – Это боевая мудрость тибетских монахов – боевая!»

«Приедете – объясню», – было написано в третьей.

«Опытный районный ловелас!» – вздохнула я и уничтожила из памяти телефона все три его записки. Потому что в памяти моего телефона хранятся только драгоценные Ийкины послания: «Мам. Я дома. А тебя никак нет», «Мам! Я химию сдала! На тройку, правда…», «Мамочка, купи мне, пожалуйста, конфет, лучше грильяжа, или сырных чипсов». И так далее. Я села на лавочку и стала их читать. Потом просмотрела все ее фотографии в телефоне, прослушала трогательные песенки, которые она записала в прошлом году – она очень хотела, чтобы песенки звучали у меня в телефоне вместо звонка. Но пела так тихо, что ее нежный, слабый голосок был елееле слышен. На одной из записей я услышала свой голос и Ийкин вздох – ну, никак не могла она петь громче…

Откудато доносился очень приятный запах специй, но у меня уже пропал аппетит. Я прогулялась по городку, заглянула в местный сувенирный магазин, купила кружку, как будто смятую рукой великана. На боку кружки было написано: «Я потерялся на Мальте». Я на Мальте точно не потеряюсь – самонадеянно подумала я. У меня в Москве очень важные дела…

Я шла, точно ощущая, что иду к морю. Его видно не было, но почемуто я была уверена, что когда сверну за угол и выйду на следующую улицу, проглядывавшую меж домов, увижу море. И точно, я оказалась на достаточно широкой по местным масштабам улице, примыкающей к такой же, как в нашем местечке, полоске суши у обрыва. Здесь тоже была набережная, метрах в пятидесяти от самого моря, и на ней – несколько ресторанов. Не торопясь, я прошла мимо первого, второго, почитала меню, выставленные на щите, и вошла в третий, называвшийся «Алефано», с пояснением «Традиционная мальтийская кухня».

Больше всего он понравился мне тем, что находился на открытой террасе, стоящей на сваях прямо в море. Прочитав повнимательнее меню за столом, я поняла, что традиционная местная кухня, видимо, очень похожа на английскую, как я ее помню из двухтрех романов Диккенса и учебника английского языка. Ростбиф с кровью, ростбиф без крови, соленый пудинг и фасолевый суппохлебка.

С некоторым сомнением я заказала себе форель, жаренную на гриле. Сомнение заключалось в том, что за соседний столик как раз принесли огромную тарелку, на которой елееле поместилась толстая, сочная рыба, политая какимто соусом. Изящная пожилая дама, сидевшая за столиком, откинула за спину пышный голубой шарф, чтобы концы его не окунулись в соус, и восхищенно произнесла, потирая руки:

– Oh, yes!

Я только понадеялась, что она заказала какуюто другую рыбу, не форель. Мне такую рыбину не съесть за три дня, разве что в сумочку запихнуть – на завтра, на обед…

Пока готовилось мое блюдо, мне принесли вино и горячие треугольные сухарики из черного хлеба с чесноком. Не успела я поднести ко рту ароматный сухарик, как услышала чейто веселый и достаточно громкий голос, произнесший поанглийски:

– Hey you!

Я подумала – возможно, это лишь в переводе на русский звучит грубовато: «Эй, ты!», а на другом языке, может, даже и очень вежливо. Кричавшему не ответили, поэтому он продолжал настаивать:

– Эй, девушка! Эй! Обернись! Сюда посмотри! Ну же, девушка!

Я всетаки обернулась, чтобы посмотреть, кто же и кого так настойчиво зовет. И столкнулась глазами с горящим взглядом черноволосого мужчины в яркой оранжевой рубашке. Он тут же закричал:

– Иди, садись сюда!

Я быстро отвернулась.

– Иди же! Не отворачивайся, эй!

Я замерла и через несколько мгновений осторожно оглянулась еще раз. Ну, точно – какой стыд! Он обращается ко мне. Я не сразу сообразила, как же ему сказать, чтобы он перестал орать на весь ресторан. Правда, мне показалось, что из нескольких посетителей ресторана обернулась на его крики одна я. А если обернулась бы вон та полная девушка с короткой стрижкой яркофиолетовых волос, то он позвал бы ее? Может, это такой трюк – крикнуть: «Эй! Девушка!» – и посмотреть, кто обернется?

Латиноамериканец – я почемуто сразу подумала, что это типичный мексиканец или колумбиец, – тем временем продолжал, глядя на меня и широко улыбаясь:

– Ну, давай! Скажи, пусть заказ несут сюда, за мой столик! Иди сюда, садись ко мне! Рядышком! Вместе всегда лучше, чем поодиночке, а? Правда?

– Гм… Поразному… – негромко ответила я, заметив, что теперь люди стали уже оборачиваться на наш разговор. – Не кричите так, пожалуйста, – попросила я его. – Я вас хорошо слышу.

– Слушай! Ты ничего не бойся! Меня зовут Педро.

– Молодой человек, – заметила дама с голубым шарфиком, съевшая уже половину огромной рыбы, – вот мне не так интересно, как вас зовут. Возможно, этой юной леди – интересно.

– А, возможно, и нет, – сказала я, сама потрясенная тем, как с легкостью уловила сложную грамматическую структуру в реплике пожилой дамы и правильно ответила.