Синдром пограничника

Я понятия не имел, что в этом мире представляют собой эльфы, и за что их можно любить или не любить. Хотя… Тед упоминал, что король с ними воевал, а значит, они были врагами людей, причём совсем недавно! Это можно использовать!

– А кто ж их любит? – риторически поинтересовался я. – Мерзкие, заносчивые снобы! И их розовые кофточки мне особенно не нравятся!

– Кофточки? Ахаха! – рассмеялся бородач, и волна смеха обогнула наш амфитеатр. – Умри, точнее не скажешь. Твари они те ещё.

– Постоянно строят нам козни! – понеслись возмущённые возгласы.

– Воюют против нас!

– Притом чужими руками!

– А сами на своём Туманном Острове отсиживаются!

– А у нас из-за этого убытки!

– Кхе-кхе, – многозначительно откашлялся я, и все вокруг замолчали. – Я почему-то думал, что уж вам-то война должна прийтись по вкусу. Это же отличная возможность половить рыбку в мутной воде!

– Чтоб ты понимал в нашем бизнесе, – скривился здоровяк. – Вот представь, что ты, например, глава шайки грабителей!

Я приосанился, и придал себе вид лихой, суровый и придурковатый, который, на мой взгляд, должен быть свойственным людям этой опасной профессии.

– В случае войны, первым делом добрую половину твоих свирепых подручных рекрутируют. И доходы упадут минимум вдвое. Согласен? – здоровяк дождался моего кивка и загнул палец. – Появится толпа беженцев, которые от недоедания займутся грабежами. Не все, понятно, но таких будет полно. Рост конкуренции снижает прибыль – ты в курсе этого явления? – я кивнул, и здоровяк зажал второй палец. – И самое главное – ужесточение наказаний. Если сейчас погибнуть во время миссии можно лишь случайно, нарвавшись на этого бешеного Теда, то во время войны твоих людей будут мочить на месте и имени не спрашивать. Война вредит бизнесу. Особенно война с эльфами. Мерзкий народец! – здоровяк от полноты чувств врезал по койке, и она опасно затрещала. – Как их только земля носит?

– Я думаю, что сложилось исторически, – кивнул я, вспомнив кое-что из истории своего мира. – Островной народ, живущий на весьма ограниченной территории с достаточно суровым климатом и без природных ресурсов. Чтобы выжить – надо уметь ловко стравливать между собой более сильных врагов и внушать им, что воюя за их интерес, они гибнут и умирают за себя.

– Фигассе, – присвистнул здоровяк. – Разложил прямо как Его Магейшество, королевский придворный волшебник. Откуда ты так эльфов знаешь? Воевал с ними? Общался? Может, допрашивал?

– Я их даже не видел никогда, – честно признался я. – И вряд ли увижу.

– Увидишь, причём прямо сейчас, – заявил здоровяк. – Ну-ка, подсадите его. Да не боись ты! Боец ребёнка не обидит!

Я не успел оглянуться, как оказался на верхнем ярусе койки, с которого благодаря моему росту оказался отличный вид на центральную часть помещения тюрьмы. И выглядела она так, что мне пришлось протереть глаза. Потому что на тюрьму она походила меньше, чем херувим на парикмахера.

Посреди тюрьмы красовался роскошнейший банкетный зал, щедро украшенный искусной лепниной. Стены подпирали колонны – мраморные, изумрудные, а также сверкающие белым и жёлтым блеском – возможно, посеребрённые и позолоченные, а быть может, и по-настоящему золотые и серебряные. В зале толпились люди, и, судя по соотношению размеров, зал был огромен. И я заметил ещё одну странность – стоило задержать взор на каком-либо фрагменте банкетного зала, как он начинал увеличиваться в размерах, так что эту часть удавалось рассмотреть во всех подробностях. Но стоило помотать головой и закрыть глаза, как иллюзия исчезала. Но сокамерники, которым повезло взобраться на верхние ярусы, занимались именно подробным созерцанием, скабрезно комментируя собравшихся в зале дам.

– Что это? – спросил я, совершенно очарованный. – Как такое вообще возможно, и почему именно здесь?

– Это главный банкетный зал королевского дворца, – охотно пустился в пояснения здоровяк. – Такое возможно очень элементарно и просто – магия. А здесь, потому что Его Магейшество решил нас таким образом перевоспитать.

– Демонстрируя вам банкетный зал? – изумился я. – Оригинальная стратегия.

– Он же переселенец, – махнул рукой здоровяк. – У него масса странных идей. Одно время даже пытался призывать к какой-то толерантности… но после первой же войны с эльфами прекратил. А сейчас решил, что лицезрение королевских балов поможет нам понять, чего можно добиться праведной жизнью и честным трудом…

Я не выдержал и громко заржал, тщетно выискивая на плутоватых физиономиях придворных хотя бы малейший признак честности, а на их пухлых ручонках – следы хоть какого-то труда. Лишь три человека среди всей придворной братии отличались от остальных.

Первым был высокий пухлощёкий юноша, не до конца даже избавившийся от подростковых прыщей. Он выглядел настоящей белой вороной на фоне расфуфыренных придворных, поскольку одет был в неброскую серую хламиду, а в руках у него красовался ветвистый посох с большим голубоватым камнем в навершии. Юноша мог бы считаться симпатичным, если бы не выражение презрения пополам со скукой, буквально написанное у него на физиономии.