Синдром счастливой куклы

— Всего пару тысяч, мам. Мы все вернем.

— Спиногрыз, дебил, идиотина! — пускается в причитания та. — Лучше б курьером устроился, блогер недоделанный! Ну да ладно: отработаешь девятого мая на посадке картошки, понял? Как вы там? Твоя разукрашенная ведьма тебе хотя бы кушать готовит?

Юра виновато приподнимает бровь и поспешно сваливает в прихожую, а я в очередной раз перевариваю досаду. Моя мама тоже не в восторге от нашего поступка и новоиспеченного зятя, но хотя бы не лезет с советами и не обзывается…

Да, готовка — не мой конек: яичница, пельмени, лапша из пакетиков и фастфуд. Но штамп в паспорте автоматически не превращает меня в домработницу и не обязывает прислуживать мужу, как того бы хотела его матушка (от которой, к слову, муж давно сбежал).

Сама я могу неделю благополучно продержаться на черном кофе и на взаимодействие с плитой решаюсь только под жалкие голодные взгляды Юры.

Я никогда не буду хорошей… Юра ценит это, а я ценю его отношение к жизни.

Но обида по капле копится в самом дальнем уголке души, и каждый неосторожный шаг или несправедливое слово приближают взрыв.

Ожидаемый стук в дверь раздается так неожиданно, что я роняю зеркало на колени и матерюсь.

Юра впускает гостя в квартиру и шумно приветствует, а я прирастаю к жесткому дивану и взываю к своему здравому смыслу.

Итак, я просто хочу помочь.

У меня дешевое кольцо на безымянном пальце.

Да и… больше я никого никогда не предам.

— Будешь спать тут, чувак. — Юра показывается в проеме и отступает в сторону. На кухне нарисовывается Филин, вспыхнувшие янтарем глаза находят меня, и на лице расцветает улыбка с ямочками.

— Привет… — хриплю и откашливаюсь, поспешно засовывая тени и тушь в косметичку. — Я все сейчас уберу, проходи.

— Да нет, все окей… — Он оглядывается в поисках свободного места и бросает рюкзак в угол. — Спасибо вам. Серьезно. От души. Я даже не знаю, как вас благодарить.

Юра рассказывает ему о предстоящей поездке и ободряюще хлопает по плечу:

— Ты единогласно принят в коллектив, теперь время бухать и отдыхать. Два вопроса: как тебя зовут и почему ты Филин? Хочу обновить инфу в группе, добавить пару слов о тебе.

Филин быстро проводит языком по верхней губе и напрягается.

— Это фамилия. Чувак, только не упоминай ее. Меня зовут Ярик. Ярик Owl.

— Очень приятно, Ярик, — Юра усмехается. — Меня ты знаешь. А это — Элина. Моя жена.

Он произносит последнее слово с киношным пафосом и наслаждается произведенным эффектом. Обычно меня прикалывает реакция людей на наш брак, но сейчас я едва сдерживаюсь, чтобы не пуститься в объяснения. Все не так. Все ни фига не так!.. Мы сделали это, чтобы позлить своих мамочек, зацикленных на гендерных стереотипах, пресечь их нытье о нашем якобы неправильном образе жизни и повергнуть в шок одногруппников.

Бледное лицо Филина искажает разряд тока, но он подходит ближе и протягивает мне руку. От бездонного взгляда отключаются мозги и холодеет в груди.

Пялюсь на его покрытое шрамами запястье и длинные пальцы и туплю. Если дотронусь до них — рискую вскрикнуть… Если нет — запалюсь ко всем чертям.

Я все же соблюдаю приличия и отвечаю на жест.

Навсегда запоминаю прикосновение и прячу в глубине памяти. И даже мило улыбаюсь.

— Юр, у нас остались пончики? — Громко хрустнув коленками, слезаю с нагретого места и нажимаю на кнопу электрического чайника. Гость наверняка голоден, а нам еще предстоит полный приключений поход в гипермаркет и феерическая поездка в дачный поселок.

Уже успевшие зачерстветь пончики находятся, и мы лопаем их, запивая чаем. Юра выпытывает у Филина подробности биографии и появления в нашем городе, но тот слово в слово повторяет историю про далекую солнечную станицу и решение свалить, а на остальные вопросы отвечает уклончиво.

Подозреваю, что в последний раз этот парень ел в позапрошлом году, но, в отличие от чавкающего Юры, ведет себя крайне сдержанно. А я внимательно рассматриваю трещины в пластике столешницы и стараюсь дышать как можно тише.

Покончив с едой, Юра смачно рыгает, и Филин бросает быстрый взгляд на него и на меня. Усмехаюсь, вздыхаю и пожимаю плечами:

— Это норма, привыкай… — И густо краснею.

Он почти что святой, и я представляюсь себе исчадием ада.

9

«Ласточка» Дейзи — ржавая «четырка» с неисправным глушителем — с ревом бешеного слона перелетает кочки и форсирует огромные маслянистые лужи размытой проселочной дороги. К дачному поселку проложена и ровная трасса, но сейчас выезды из города перекрыты, на кордонах у желающих выехать требуют аусвайс, а у нас не имеется никаких особых причин для нарушения карантина.

Разгон вчерашней вечеринки посеял в умах зерна бунта, а погода так и шепчет… И мы лучше заразимся заморским вирусом и умрем, чем просидим еще хоть день взаперти.

В багажнике шуршат пакеты с едой и позвякивают бутылки, скейты грохают друг о друга при каждом рывке и жесткой посадке. Согнувшись в три погибели, я сижу на коленях Юры, и подбородок больно стукается об его острые ключицы. Талию крепко сжимают его руки, а колени немилосердно упираются в водительское сиденье.